Мы помолчали несколько минут, затем он спросил:
Вы, Егор, очень откровенны. Все, что вы мне говорите – это ваша личная точка зрения или?…
И то, и другое. Перед вылетом сюда у меня была большая беседа с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. А насчет французской экономики после войны… Вам ведь наверняка знаком такой термин – экономическая интеграция? Международная экономическая интеграция, – уточнил я.
Он удивленно посмотрел на меня. Я усмехнулся и добавил:
Вы, Шарль, знаете другой способ сделать войны невыгодными?
Н-да. Мировоззрение человека двадцать первого века против мировоззрения пусть очень умного, вот этого у де Голля отнять было нельзя, но середины двадцатого…
Он задумался, затем спросил:
А что делать с военными производствами? Ведь это очень важная часть экономики всех промышленно развитых стран.
Я встал и показал рукой на дверь:
Давайте выйдем на свежий воздух. Здесь несколько душновато.
Ночь в тропиках. Уже давно стемнело, и в черном небе ярко светили звезды. Южное небо. Оно вообще не такое, как у нас. Значительно более темное, звезд больше и сами они ярче. Да и созвездия другие. Я долго смотрел вверх, рассматривая искрящийся далекими солнцами небосвод.
Что вы там увидели? – не выдержал полковник, тоже посмотрев вверх.
Как вы думаете, Шарль, какие производства, какое напряжение всех сил потребуются человечеству, чтобы дотянуться до этих звезд? – моя поднятая рука указывала вверх.
Он повернулся ко мне. Удивление и восхищение одновременно были видны на его лице даже под светом луны…
* * *
Светка давно заснула, уютно устроившись на коленях Егора.
А на прощание я ему все-таки подарил фильм. Но не с Бельмондо, а с Жераром Филипом.
На мой вопросительный взгляд он ответил:
«Фанфан-тюльпан».
Мы оба усмехнулись.
А ты молодец, – констатировал я, выкидывая потухшую папиросу в пепельницу, – заставил его мечтать.
Разве не надо было? – простодушно удивился Синельников. Немного странным он стал. Иногда – умудренный опытом мужчина, а иногда – мечтательный мальчишка еще моложе меня. Интересно, а я как со стороны выгляжу?
Надо-надо. Ты все сделал правильно. После войны сделаем все возможное, чтобы эта мечта стала мечтой всего человечества.
Но ведь мы будем первыми?
Куда же мы денемся? – усмехнулся я. – У тебя есть сомнения?
Н-да. Мечтать не вредно, вредно – не мечтать, – изрек он избитую истину.
Это точно, – согласился я, – даже знаю, чем занять Америку после того, как мы выйдем на орбиту Земли.
Вопросительный взгляд Егора был настолько нетерпеливым, что мне тут же пришлось озвучить свою идею.
Мы продадим им чертежи их же спейс-шатла. Проект очень дорогой, но ведь жутко эффектный!