Две жизни (Воронин) - страница 2

— В третью партию. Спросите Мозгалевского Олега Александровича. А брату сердечный привет. — И, обдав меня вкусным запахом дорогого табака, ушел.

Я и не предполагал, что так все просто и быстро решится. Я думал, Лавров будет расспрашивать, где работал, в каких экспедициях бывал, — а я нигде не бывал: брат кое-что рассказал мне, сунул книжку «Справочник изыскателя», и на этом мое геодезическое образование закончилось. Меня так легко было уличить во лжи: ведь в заявлении я назвал себя младшим техником, — но, слава счастливому случаю, Лавров ничего не спросил.

Мозгалевский оказался маленьким старичком с пушистыми, чуть ли не до самых ушей, усами. У него тоже во рту трубка, но не прямая, как у Лаврова, а изогнутая, коротенькая, дымившая ему прямо в нос.

— Чудненько, — посмотрев на мое заявление с резолюцией начальника экспедиции, сказал Мозгалевский. — Очень кстати подоспели. Вот вам калька, тушь, готовальня. Снимите с планшета эту кривую.

Все совершалось как в сказке. Никто ни о чем не спрашивал. Просто чудо какое-то!

Калькировать я умел, и мне не стоило большого труда снять кривую. Я уже заканчивал работу, когда ко мне подошел Лыков.

— Ого, вьюнош уже старается! — сказал он.

— Меня зовут Алексеем, — сказал я.

— Это не имеет значения. К тому же запоминать имена не моя профессия... Вьюнош, коротко и ясно...

Справа от меня раздалось фырканье. Смеялась смугленькая девушка, тоже, как и Ирина, подстриженная под мальчишку. Встретившись со мной взглядом, она опустила голову, отчего ее короткие черные волосы, как шторка, закрыли глаза.

Тут подошел Мозгалевский. Он бросил на стол пачку синек и строго спросил:

— В чем дело, Аркадий Васильевич?

— Я к лаборантке Калининой. Не так ли, Тася?

Шторка поднялась и тут же упала.

— Шли бы вы на свою геологическую половину. Не мешайте работать, — сказал ему Мозгалевский и, забрав от меня готовую кривую, дал переписать какую-то ведомость.

Я переписал ее быстро.

— Чудненько! — обрадовался Мозгалевский. — Очень кстати вы подоспели. Теперь попрошу вот это... — Но зазвенел звонок, рабочий день кончился, и Мозгалевский с сожалением и горечью посмотрел на гору папок, планшетов и калек. — Остались считанные дни до отъезда, начальника партии все нет, а работы по горло.

— Я могу задержаться.

Из-под седых бровей выглянули ласковые глаза.

— Думаю, мы с вами сработаемся, — улыбнулся Мозгалевский.

Так прошел первый день.


Скорей, скорей бы уехать! Там, в тайге, за тринадцать тысяч километров, будет поздно от меня освобождаться. Там заменять меня будет некому, и волей-неволей будут меня учить, и я стану техником-изыскателем. Только бы уехать! Но, как и всегда, чем больше мечтаешь, тем труднее сбывается мечта. Провалиться так просто.