— Где соболька-то поймал, у ручья, пошел опять туда... И сразу на сохатого наскочил. Выстрелил, а сохатый убег по ручью. Собаки за ним. И всюду, где гнались, кровавый след, а он все уходит. Ладно. Дело к вечеру, лег спать, а ночью и приснись сон, будто сохатый в ручье лежит. А ручей тот золотой... Утром догнал сохатого. А он и верно лежит в ручье. Оттащил его, вспомнил сон. Зачерпнул горстку со дна, промыл. — Назарка вытащил из кармана тряпицу и показал Насте несколько крупинок. — Золото ведь!
Настасья только взглянула и сразу закивала:
— Ага... Золото...
— Много людей погибло через него, — не сводя глаз с крупинок, проговорил Назарка.
— Ну, оно тем плохо, кто жадный, а нам только для хозяйства. Мыть-то умеешь? Инструмент есть?
— Никогда в жизни и не трогал проклятого.
Настасья рассмеялась:
— Ну вот, а испугался. И я не умею... А так-то разве возьмешь?
Вскоре с Найденовского прииска приехали трое. Все они были загорелые, с опухшими от вина лицами.
— Вот ты где, раскрасавица! — увидев Настасью, удивленно закричал рябой, коренастый старатель.
— Ну и дьяволы, никуда от вас не уйдешь, — засмеялась она.
— Смотри, Савка, землячку нашел! — крикнул он высокому тощему парню, стоявшему у лодки.
Тот коротко свистнул и, вытянув шею, кривляясь, подбежал:
— Наше вам с кисточкой!
Назарка хмуро смотрел на пришельцев. «Черт их занес!» — думал он. Настасья разводила огонь, резала мелкими пластами мясо, суетилась.
— А ты, Матюха, чего рот разинул? — набросился Савка на плешивого мужика. — Тащи подливку, чуешь, мясом несет в нашу сторону? А ты, хозяин, прости нас, грешных, выпьем мы — и вниз по матушке-реке Норе. Только ты нас и видел...
— Я ничего... Не каждый день человека нового увидишь, а тут троих зараз.
Зашипело на сковороде мясо, появились на столе водка, колбаса. Пили, рассказывали: строгости пошли на прииске, другие места искать поехали. Назарка присматривался, водки не пил.
— Настьку боишься пропить? — смеялся рябой. — Не бойсь, из тайги баб не возят.
Старатели, подвыпив, спорили, куда ехать. Настасья постлала на полу шкуры для ночлега.
Всю ночь Назарка не спал, думал.
— Они только пьяницы, а так — ребята смирные, — шептала ему Настасья. — Намоют — поделятся...
Утром, собрав старателей на зиме, Назарка рассказал о ручье.
— Харч мой и две доли из пяти мне. Но уговор — по-честному, по-таежному. Почую обман — ни капли муки не дам. А кто полезет — я и на медведя не раз ходил...