— Только бы мы не сплоховали.
Вышли из бухты под всеми парусами при небольшом почти попутном ветерке. Ветерок был теплый, приятный, Михаил усомнился:
— Может, ошиблись там, в бюро погоды? Метеорология паука несовершенная, об этом все говорят.
— Все говорят, а ты не слушай, — сердито отозвался Костя. — Умнее будешь… Вот погоди часок-другой.
— Будет шторм, — подтвердила Нина. — На береговые огни глянь.
Михаил посмотрел, куда она показывала. Далекие отблески странно мерцали, то затухая на мгновение, то разгораясь.
— И волны растут, — добавила Нина.
Предсказание оправдалось. Медленно, однако упорно, ветер крепчал. Часам к десяти посвистывал в такелаже, к полуночи перешел в шторм.
Белогривые валы выкатывались из темноты и с грохотом обрушивались на «Тайфун». Вокруг, насколько хватал глаз, не было ни огонька. Из туч выглядывала и опять пряталась большая и встревоженная луна. Ветер рвал гребни, нес брызги — крупные, холодные. «Тайфун» беспрерывно кренился, шел тяжело, зарываясь бортом в воду. Это был не короткий и в сущности не опасный для опытного рулевого шквал, что перевернул швертбот в день первого знакомства Михаила с морем. Сейчас разыгрался настоящий шторм в открытом море, шторм силой в семь-восемь баллов, как и говорилось в переданном по радио «Предупреждении мореплавателям».
Костя сидел у руля, матросы пристроились чуть впереди него на наветренной банке. Все трое нахохлились, стараясь укрыться от ветра и брызг, но тщетно. Кроме каюты, на «Тайфуне» не было ни одного сухого уголка. А в каюту спускаться ни Михаил ни Нина не могли, мало ли что может случиться наверху, вдруг рулевому потребуется помощь.
Капитану было трудно — труднее, чем его товарищам по плаванию. Он управлял яхтой, на нем лежала ответственность за жизнь экипажа «Тайфуна», за целость судна. И Костя весь изменился, даже внешне. Лицо его, смазливое, излишне самоуверенное, стало суровым, по-настоящему красивым. Таким видела его Нина и таким полюбила своего друга детства.
Порывы ветра кренили и кренили «Тайфун», не давали выпрямиться, идти вперед. Волны все чаще захлестывали в кокпит.
Костя потянул к себе Нину. Штормовая венцерада на девушке была наглухо застегнута, из-под низко опущенных полей зюйдвестки блестели глаза.
— Три-и-сель ставить надо! — крикнул ей в ухо Костя, стараясь преодолеть свист ветра и рокотание волн. — Што-о-рмовой парус ставить надо!
Нина кивнула. Он прав. Под гротом и стакселем теперь идти не только трудно, но и опасно. Как ни сложна перестановка парусов в абсолютной темноте, при бешеной качке, сделать ее надо.