— Ладно, за ваше здоровье.
— Вот правильно, за наше!
Оба гостя налили и себе. Торжественно чокнулись.
— Будем здоровы!
Костя взял стакан, нерешительно посмотрел на него, набравшись духу, залпом выпил. Сенька и Эдик последовали его примеру.
Качнулась, поплыла перед глазами комната. Костя взял да и налил себе еще. На руку его легла Нинина рука:
— Не надо, Костик, хватит.
— Почему хватит? — вмешался Сенька. — Повторить не мешает.
— Костик, прошу тебя.
— Ты брось, ты отойди, ничего мне не будет.
— Ну, как хочешь.
Нина нахмурилась, убрала руку.
— Вот это по-нашему, по-чемпионски! — обрадовался Сенька, глядя, как Костя пьет.
Снова включили магнитофон. Вместо джаза загремела «цыганочка». Лора не вытерпела, ударилась в пляс. Вскидывает ногами, поднимается юбка, мелькают круглые колени. Сенька заржал, обнял девушку, посадил рядом с собой на кровать. Лица их пятнами выделялись на пестром рисунке «тарантеллы», выглядели подчеркнуто багровыми. В ответ на какое-то замечание кавалера, Лора взвизгнула.
Нине стало противно. Попросила:
— Выйдем на балкон.
— Давай, — быстро согласился Костя.
Хрип магнитофона, взвизги девушек остались за захлопнутой дверью. На балконе было тепло, тихо. Внизу переливались огни порта, за ними — темное, загадочное море. Бодрым голосом прозвенели склянки.
Нина облокотилась о перила, смотрела вдаль, задумалась. Было хорошо и чуть тревожно. Она гадала, что сейчас, когда они наедине, сделает Костя. Ей хотелось, чтобы он подошел и обнял ее — как тогда, когда только вошли в квартиру. Пугаясь и стыдясь, вдруг поняла, что останется сегодня здесь на ночь. Все уйдут, а она останется… Да, останется…
Что сейчас сделает Костя?
Он стоял пошатываясь, прислушиваясь к себе.
Из-за прикрытой двери донесся возбужденный девичий смех.
Костя поднял тяжелую голову.
— Нина!
— Что?
Обернулась к Косте. Доверчиво, ожидающе поглядела снизу вверх. Полураскрылись девичьи губы.
Не говоря ни слова, схватил ее за плечи, начал целовать. Пахнуло водкой, маринованным луком. Костина рука соскользнула с ее плеча, больно стиснула круглую твердую грудь.
Бац, бац, бац — звонко прозвучали пощечины. Костя остался на балконе один.
Нина торопливо прошла через комнату. Веселье продолжалось на высоком градусе, о хозяевах забыли. Эдик и Лера с глубокомысленно-отсутствующими лицами танцевали. Сенька и Лора по-прежнему развалились на кровати, сентиментальная картинка «тарантеллы» никак не вязалась ни с позами, ни с выражением их лиц.
Шутько что-то сказал вдогонку Нине, она не расслышала. Выбежала в переднюю.
Костя кинулся следом. На лестничной площадке позвал: