Да, Колен не просто спас ей жизнь, он вернул ей и жизнь, и радость жить, а не одно желание просто выжить. Если бы не он, вряд ли хватило бы у нее сил отыскать и вновь обрести мужа и детей.
Ах, море, море, что же ты наделало, что наделали твоя зыбь, твои волны, твой прилив, который уже начинает накатываться на берег, как остро вы пробудили видения прежних лет! Останься она в лесах Вапассу, забыла бы Колена навсегда…
«Мне надо выбраться отсюда», — сказала она себе, охваченная паникой.
Подбежав к дверям, она попыталась их открыть, но двери оказались на засове. Оглядевшись, она увидела на полу свою дорожную сумку, а на столе обнаружила еду: кусок жареного лосося с гарниром из отваренных зерен кукурузы, салат и розетку с ломтиками засахаренного лимона и ананаса. Стоял графин с неплохим, видимо, вином и кувшин со свежей водой.
Все это принесли, пока она лежала, погруженная в свои раздумья так глубоко, что даже не заметила, когда кто-то вошел в каюту.
К блюдам она не притронулась, выпила только немного воды.
Раскрыв сумку, она увидела, что там нет ее вещей. Надо попросить Колена послать за ними на берег одного из своих бездельников-матросов.
Он должен подчиниться ей. Он был ее рабом. Она была единственным человеком, с которым он считался. Она поняла это, как только они встретились и узнали Друг друга.
Все, чего он хотел на этой земле, это была ОНА.., еще и всегда ОНА. И вот теперь она в его власти…
Как же убежать от него? Как убежать от самой себя?
Совсем было собравшись постучать в дверь и громко позвать кого-нибудь, она все же образумилась. Нет, Колена ей видеть опасно. При одной мысли о том, каким взглядом он смотрит на нее, ее охватывало крайнее волнение и чувство беспомощности.
Когда же появится Жоффрей и поспеет ли вовремя Жан?
Она выглянула наружу. День уходил, солнце исчезало за серой грядой облаков, которые временами как бы вздрагивали от зноя, усиливалось качание стоявшего на якоре корабля.
Анжелика сняла с себя одежду. Взяв кувшин, она стала лить на себя холодную воду — сначала на затылок, потом на все тело, и сразу почувствовала себя лучше. Надев сорочку из тонкого полотна, она снова принялась ходить по сумеречной каюте, подобно бледной мечущейся тени. Ее перегретому телу было приятно в короткой легкой рубашке, голые ноги ощущали ласку задувшего наконец ветерка, под которым уже запенились первые волны.
«Возможно, будет буря… Вот почему корабль стоит на якоре, а не под парусами, — подумала она. — Колен предчувствовал это».
Натянув на себя покрывало, которым была накрыта койка, она растянулась на постели.