Начальник экспедиции пожалел молодца. И теперь не раскаивается в этом.
— Зачем спешить, Самуил Готлибыч, авось не на пир. — Охотников успокаивает путешественника.
— Кто знает, сударь! — Гмелин торопливо собирает книги и выходит на палубу: наконец-то он увидит персидский город, волшебные дворцы, сады, мавзолеи. Но постепенно радость его гаснет: мрачные башни предстают перед ним, а над башнями и толстой крепостной стеной — серые горы и серое небо.
Медленно спускаясь по трапу, Гмелин вспоминает: «Дербент город каменный, белый. И у того города Дербента море огорожено каменными плитами, и тут лежат мученики. А басурманы сказывают, что русские и кто ни ездит, ходит к ним прощаться».
Когда-то эту странную бумагу Гмелин нашел в государственном архиве среди древних пожелтевших фолиантов. В свое время она весьма его поразила. И теперь вновь при виде сих каменных развалин он вспомнил: «Кто ни ездит, ходит к ним прощаться…» «Прощаться, — повторяет Гмелин. — Видно, надо проститься с мечтами о прекрасной Персии».
Ученый грустно улыбается. Так же грустно будет он улыбаться, пробираясь по узким и грязным улочкам города. И совсем печально улыбнется в ханском дворце. Да, ханский дворец походит на волшебный фонарь, но, чем пышнее дворец, тем беднее кажется остальной город.
Ничто не потревожит покой хана. Владыка полудремлет. Длинная, изогнутая, как змея, трубка с кальяном дымится в его зубах. Очнувшись, он с трудом приподнимает синеватые, мглистые веки.
Хан ждет — Гмелин кланяется.
Речь владыки цветиста, медлительна.
— Благословен путник, явившийся в великую страну аллаха. Что желают знать и ведать его душа и сердце?
Гмелин понимает: велеречивость знатного вельможи только дань этикету.
Раскланявшись, путешественник подробно объясняет хану цель своего визита:
— Я имею честь быть посланным ее императорским величеством для изучения местности в географическом отношении, для изыскания и исследования средств к удобрению степей, сыскания способов к размножению скота, к разведению пчел и шелковичных червей. Для исследования и изыскания…
Хаи зевает. Молча слушает, а сам между тем думает: «Бред..» какой бред несет этот чужестранец… Когда же наконец он кончит?»
Но вот хан не выдерживает; поднятая кверху рука на мгновение прерывает доклад Гмелина.
— Спроси, спроси! — кричит он переводчику. — Этот сумасшедший — знахарь? — И, не дождавшись ответа, хан тычет длинным перстом в свою бородатую щеку.
Да, минареты и башни украшают не токмо ханский дворец. Большая, похожая на яблоко опухоль зреет на ханской щеке. Гмелин пристально смотрит в глаза владыке и, склонив голову, произносит: «Если хан мне позволит». Конечно, хан позволяет.