Зденек с трудом оторвался от стола, закрыл глаза рукой, сделал два шага к двери.
— Понимаю, — снисходительно сказал писарь. — Слишком много впечатлений. Художники такой уж слабонервный народ… Я тебя сегодня больше не буду беспокоить. Да погоди же!..
7.
В половине девятого вернулись рабочие команды со стройки. Было совсем темно, только у ворот светили два мощных рефлектора.
— Давай уголь! Быстро! — орали часовые и с ведерками обходили шеренги. Одни узники сразу же бросали им пару кусков, другие — только после того, как получали оплеуху. Некоторых заставляли поднять руки и обыскивали.
— А ты что? — конвойный толкнул капо во второй колонне. — Ты не воруешь уголь? Слишком тонко воспитан?
Это был Карльхен. Он не терпел такого обращения. Левая рука его стиснула палку.
— Обыскивайте вон Мотику, у него полные карманы!
Конвойный оглянулся. В двух шагах от него стоял грузный грек, оживленно разговаривая с Дейбелем.
— На этого у меня руки коротки, он для господ повыше меня. Давай уголь!
— Слушайте, — сказал Карльхен, стараясь сдержаться. — Как вы со мной обращаетесь? Не знаете разве, что мне скоро дадут такую же форму, как ваша?
И он показал на свой зеленый треугольник.
Конвоир размахнулся и влепил ему пощечину.
— Я честный солдат. Не смей оскорблять нашу армию!
Карльхен так опешил, что даже не защищался. Он вынул из кармана кусок угля и швырнул его в полупустое ведерко.
— Вот то-то! — усмехнулся конвойный и пошел дальше. — Вояка!
Куски угля теперь падали чаще, через несколько минут ведерко было полно.
Соседи Карльхена и бровью не повели, только юный Берл прильнул к нему и прошептал:
— Почему вы спустили ему это, герр Карльден? Вы же можете пожаловаться обершарфюреру, вы — немец.
— Заткнись, — прошипел капо. — Привлекать к себе внимание, да? А кабы меня обыскали и нашли… сам знаешь что. Из-за тебя я все это стерпел, вот что!
— Да, герр Карльхен, — уныло сказал Берл и притих.
Капо Карльхен был тугодум и обычно не утруждал себя размышлениями. Но сейчас затрещина от какого-то ничтожного конвоира ввергла его в безрадостное раздумье. Призыв в армию, видимо, отпал, зря я радовался, что выберусь из Гиглинга. Надо готовиться провести здесь всю зиму, надо рассчитывать только на реальные возможности и найти местечко потеплей… До сих пор Карльхен не думал обо всем этом, пусть, мол, другие беспокоятся. Он видел, как усердствует боров Мотика. Ну и черт с ним! Дейбель после Фрица выбрал себе этого грека, — разве его выбор не лучшее доказательство того, что в лагере уже не рассчитывают на «зеленых», что «зеленые» уйдут в армию?..