– Ты так выражаешься, как будто минет её зовешь делать, – ухмыльнулась Ксения и покосилась на Лёку. Та сидела спокойная и даже бровью не повела на упоминание знакомого имени.
– Валентин, давай музыку!, – в свою очередь заорала Лёка, – Славик, свет! Поехали!
По залу разлилась медленная мелодия. Из-за портьеры в глубине сцены появилась девушка, одетая в чёрный шифоновый костюм. Лицо её скрывала вуаль, но остальные части тела просвечивались вполне определенно.
Она танцевала так, словно оплакивала кого-то давно потерянного и только к концу песни ожила, задвигалась быстро, освобождаясь от одежды так, будто ласкала себя – исступленно, жарко.
И с последними звуками музыки мелькнула белыми ягодицами и скрылась, оставив на себе только чёрную вуаль.
– Потрясно, – прошептал Дэн.
Ксения издевательски хмыкнула, а Лёка закричала куда-то в сторону:
– Славик, ты сегодня не выспался? Я из первого ряда видела в основном только её шмотки. Дай побольше белого света и когда идёт перелом в музыке – полностью убери освещение, и через секунду дай яркий, лучше всего розовый свет.
– Понял, – донесся сверху голос.
– Так. Лиза, выйди сюда!, – снова закричала Лёка и девушка вернулась на сцену. Она абсолютно не стеснялась своей наготы, прикрытой лишь тонкими трусиками.
– Что? – спросила лениво.
– В целом нормально. Только когда пойдет к концу медленная часть, опусти голову, как будто плачешь. Славик потушит свет и надо, чтобы когда он его зажег – твоя голова вскинулась гордо и пошли уже дальше все движения. Андэстэнд?
– Ясен факинг, – засмеялась Лиза и спустилась вниз, – Дайте сигаретку кто-нибудь.
– Оооо… Лизонька, ты смущаешь своим обнаженным бюстом наших мальчиков, – пропела Ксения.
– А тебя я ничем не смущаю? – подмигнула девушка и скрылась за кулисами.
– Один-один, – усмехнулась Лёка, – Давайте следующую, что ли.
– Никита, готовимся! Валентин, фанерку!, – скомандовал Дэн.
– Поехали!
На этот раз на сцену вальяжной походной вышел высокий мускулистый парень, одетый в матросский костюм. Его выступление Лёка почти не смотрела – техника парня была настолько отработана, что никаких ошибок даже представить себе было нельзя.
В том же ритме были просмотрены выступления еще двух девушек. Одна танцевала в амплуа рабыни, обожающей своего господина. Другая – в роли маленькой стервозины, кусающей протянутые к ней руки.
Всё это было скучно и утомительно, но только для тех, кто имел несчастье наблюдать такие танцы каждый день. Плюс впечатление явно портила нерабочая освещенность клуба и скользящие туда-сюда официанты, которые накрывали столы скатертями и готовили приборы.