— Не к нам вопрос, — ответила Сильвия. — Будет материал — за час управимся, нет — сами понимаете. Но вы в таком тоне спросили, что показалось… Я, конечно, могу ошибиться, и все же… Вообразили, что имеете право нам задачи ставить, а мы их должны беспрекословно выполнять? Прошу прощения, не вижу для этого оснований!
Антон тяжело вздохнул:
— Милая леди, мне очень жаль, что у вас сложилось столь превратное впечатление. Казалось, совсем недавно мы достигли полной ясности в отношениях, и снова — вспышка гонора. Межрасовые противоречия всплывают? Снова начнем выяснять, кто на спасательном плоту перед кем должен первым шляпу снимать? Я лишь высказал соображение, какие первоочередные действия следует предпринять вам, исходя из профессиональных возможностей. То, что собираюсь сделать я за эти возможности выходит. Сумею ли вернуться сюда живым и здоровым — не уверен. Но если да, то вернусь к утру. Почему и назван был мною этот контрольный срок. Теперь обиды и претензии есть? Высказывайте все сразу, если остались.
— Извините, — опустила глаза Сильвия. — Наверное, мы все находимся сейчас в неподходящем настроении. При том, что изоляция моего дома от посторонних воздействий близка к абсолютной. Наверное, вирусы психоза мы принесли с собой. Еще раз извините. Я признаю, что из нас троих вы наиболее подходите для руководства в тех делах, что нам предстоят. Вы и Шульгин. Я больше не буду спорить.
— Слава богу, — наклонил голову Антон. — У вас здесь какой-нибудь пулеметик имеется? Поставьте его на площадке перед лестницей. Валентин знает — этих выродков пуля нормально берет. Если вдруг появятся другие — сами разбирайтесь. Вплоть до ядерного удара по площадям. Я постараюсь вернуться скоро. Не вернусь — не поминайте лихом. Туалет у вас где? Руки помыть…
Сильвия указала, куда идти. Оказалось, недалеко.
Красивый кафель, зеркала, зачем-то — лианы по стенам. Запах хорошего дезодоранта.
Антону требовалось уединение, потому что он не привык уходить в чужом присутствии. Взгляды мешали, посторонние эмоциональные поля, даже обыкновенные человеческие, а тут ведь специалисты были.
Рисковал он по-крупному. Замок — кто теперь знает, примет ли его, или… Вдруг как раз там и ждут беглеца «облеченные доверием»? Пистолет в кармане — это, конечно, аргумент. Поймет, что попался — по земной традиции разрядит обойму в противника, последний патрон — себе. Но это совсем крайний случай. Пожалуй, те, кто приставлен был обеспечивать его «покаяние», должны удовлетвориться бесспорным фактом смерти подопечного. Умер и умер, для чего затеваться с посмертным ментаскопированием? Если, конечно, именно эта цель не имелась в виду с самого начала… Да вряд ли, там, где он отбывал срок, столь тонкие экзерциции