…Через секунду санитарная машина материализовалась во дворе Замка. Шульгин увидел за мутноватым стеклом знакомые крепостные стены, знакомое сентябрьское небо, синее до невероятности. Лучшее место в мире и лучшее время года. «Индейское лето», называемое в России «бабьим».
Выпрыгнул на шуршащий опавшими листьями гранитный настил. Он отразил удар подошв, как настоящий. Вдруг и вправду — все?
— Не все, — гулко отдался в голове приятный баритон, знакомый по предыдущим посещениям. — Надо возвратить тебя — себе, твоего «носителя» настроить для самостоятельной жизни, Антону дать собственное тело и превратить его в личность, с которой тебе снова будет интересно…
— Ты — кто? — спросил Шульгин. — Тот Замок, что вначале, или другой?
— Я немножко другой, и ты тоже, но работать вместе мы сможем. Если не возражаешь, конечно…
— Где уж мне, — от всей души ответил Сашка. — Набегался…
— Тогда я начинаю трансформацию.
…Шульгин понял, что вот только что стал, наконец, самим собой. То, что называлось духовной составляющей, обрело и плотно заполнило предназначенное именно ей тело. Как пилот истребителя — подогнанное по фигуре кресло. Нигде не жало. Посмотрелся в автомобильное зеркало. Точно, он самый, как новенький.
Антон, стоявший по другую сторону автобуса, так же мгновенно приобрел свой давний облик: красивого мужика тридцати восьми примерно лет, спортивного и уверенного в себе. Гораздо более уверенного, чем в предыдущем воплощении. Там ему чего-то не хватало.
А на сиденье автобуса остался сидеть Шестаков, выглядящий, как отключенный биоробот. Вполне жизнеспособное тело, лишенное души.
Замок спросил Шульгина (спросил ли одновременно и Антона, Сашка не знал):
— Сколько памяти ты ему хочешь оставить? Сколько прибавить? Как изменить характер? Все в наших руках.
— Ничего не надо, — ответил Шульгин. — Он — это я. Убери только воспоминание, что он был под контролем, и о моменте перемещения в Замок. Пусть считает, что Антон уехал с автобусом, пообещав скоро сообщить о результате допроса пленных. Остальное оставим. Все он делал по своей воле и разумению, обогатился полезным жизненным опытом. Нормально жил человек, и сейчас пусть живет так же. Одним приличным мужиком в мире станет больше…
— А Валгалла? — вкрадчиво спросил голос. — Как он с ней разберется? Сталинский нарком, и вдруг — способности выхода в галактические дали?
— Что — «Валгалла»? Письмо-то мое он Лихареву предъявил? Там сказано… Вот пусть в этих пределах и действуют вдвоем с Валентином, как сумеют. Впрочем, с Лихаревым и Сильвией мы ведь скоро встретимся? Тогда и уточним позиции…