Свернув с Бридж-стрит на Хай-стрит, Майкл увидал Бартоломью у ворот церкви Святого Иоанна Евангелиста. Врач разговаривал с двумя августинскими канониками. Майкл, сияя улыбкой, пересек улицу и приветствовал их. Бартоломью метнул на него подозрительный взгляд и торопливо распрощался с собеседниками.
— Что это ты сияешь, словно новая монета? — спросил он, оставшись с Майклом наедине. — Неужели прогулка на холм доставила тебе такое удовольствие?
Майкл принялся рассказывать о результатах визита в замок. Бартоломью слушал, не проронив ни единого слова.
— Я давно знаю Ричарда Талейта, — задумчиво произнес он, когда Майкл смолк. — В сущности, до недавнего времени он неплохо справлялся с обязанностями шерифа. Надеюсь, ты не слишком чувствительно задел его. Нам совершенно ни к чему настраивать Талейта против себя.
Майкл счел за благо сменить тему и заговорил о францисканце, навестившем Фруассара в церкви.
— Судя по словам солдата, то был носатый, тощий тип с постной физиономией, одетый в грязную серую сутану. Как по-твоему, многим францисканцам подходит такое описание?
— Думаю, всем без исключения, — усмехнулся Бартоломью. — По крайней мере, все наши коллеги в Майкл-хаузе полностью ему соответствуют.
— Ну, это ты хватил через край, — расхохотался Майкл. — А как насчет прекрасной Джанетты? Думаю, настало время побеседовать с этой загадочной особой. И с родственниками Фруассара тоже.
— Отложим до завтра, — решительно возразил Бартоломью. — Скоро стемнеет, а у меня, откровенно говоря, нет ни малейшего желания выходить на улицу после комендантского часа. Завтра клерки де Ветерсета доставят нам Джанетту и всех прочих. А сейчас я с ног валюсь от усталости. Не забывай, завтра нам предстоит встать ни свет ни заря и извлечь из могилы тело Николаса.
Она двинулись к Майкл-хаузу. Заметив пирожника с лотком, спешившего продать последнюю партию своего соблазнительного товара, Майкл остановился и купил яблочный пирог внушительных размеров. День клонился к закату, усталые торговцы вереницей тянулись с ярмарки.
— Итак, Фруассар знал своего убийцу и сам впустил его в церковь, — с набитым ртом сказал Майкл.
— Возможно, — кивнул Бартоломью. — Но пока мы не можем утверждать с уверенностью, что Фруассара убил именно францисканский монах. Если Фруассар впустил в церковь монаха, он мог впустить и кого-то еще. Солдаты, поглощенные игрой в кости, могли ничего не заметить. Кстати, тебя не удивляет, что у тощего пожилого монаха хватило сил втащить наверх такого дюжего детину, как Фруассар? Да еще и приколотить его к колокольному стану?