— Скорее всего, Фруассар, прикончив жену, добежал до церкви по той самой тропе, что ты обнаружил в кустах, — пропустив вопрос мимо ушей, задумчиво пробормотал Майкл. — Хотел бы я знать, кому понадобилось спрятать тропу от посторонних глаз? Неужели Джанетта из Линкольна, не жалея своих белых ручек, сама возилась с колючими ветвями? Знаешь, я, кажется, понимаю, почему она спасла тебя от шайки оборванцев. Джанетта слишком умна, она понимает, что два убийства за неделю — твое и жены Фруассара — это слишком подозрительно. А ей совсем не хочется, чтобы ее владения привлекли повышенное внимание людей шерифа. Слушай, Мэтт, получается, ты остался жив лишь потому, что Фруассар прирезал свою жену.
Бартоломью пропустил слова товарища мимо ушей.
— Прежде чем совсем стемнеет, мне надо проглядеть некоторые труды Гиппократа, — с тяжким вздохом сообщил он. — Я вижу, Майкл, ты исполнен жажды деятельности. Можешь дойти до францисканского монастыря и узнать, не навещал ли кто из братьев преступника, нашедшего убежище в церкви Святой Марии. Вполне может быть, визит францисканца не имеет никакого отношения к смерти Фруассара.
Майкл потер руки.
— Становится прохладно, — заметил он. — А небо сплошь покрыто багряными тучами. Как известно, это предвещает дождь. Помяни мое слово, Мэтт, завтра будет лить как из ведра. Не самая лучшая погода, чтобы выкапывать из могилы беднягу Николаса.
На следующий день задолго до рассвета Бартоломью отпер задние ворота колледжа и вышел на улицу. Минувшим вечером Кенингэм пожелал узнать, как продвигается расследование дела о мертвом монахе. Майкл кратко рассказал обо всем, что им удалось узнать, избегая, однако, упоминать о летописи Николаса и о теле Фруассара, найденном в звоннице. Кенингэм сообщил, что, согласно распоряжению канцлера, Бартоломью и брат Майкл освобождены от чтения лекций вплоть до окончания дознания. Распоряжение это, как и следовало ожидать, Кенингэм не одобрял, особенно в отношении Бартоломью. Найти преподавателя теологии, способного временно заменить Майкла, не составляло большой трудности. Но что касается студентов-медиков, то заниматься с ними было некому. Напоследок мастер выразил надежду, что Бартоломью и Майкл без промедления покончат с дознанием и вернутся к исполнению своих прямых обязанностей в колледже.
— Мне очень не по душе, что колледж оказался втянутым в столь темное дело, — изрек мастер. — Вы знаете не хуже моего, что отношения между городом и университетом оставляют желать лучшего. И меньше всего мне хочется, чтобы Майкл-хауз сделали козлом отпущения. Достаточно того, что ныне мы вынуждены делить церковь Святого Михаила с пансионом Фисвика. Канцлер и старший проктор питают к этому пансиону пристрастие, и Джонстан ходит у них в любимчиках.