— Не мучайся, не она, так кто-то другой. Им нужно было на тебя надавить, побои и угрозы не подействовали бы. Зачем им игрок, который и карты не может держать. Её избили, ну а так вроде бы никто не трогал. Так что успокойся. Теперь они не посмеют вредить вам.
— Спасибо, — промямлила Саша.
Ветхий хмыкнул и ничего не сказал. Успокоилась и сделала, наконец, логичные выводы. Саша, Саша… он скоро так полностью поседеет. Нажал на газ, и машина снова тронулась с места.
Уже начинало светать. Как всегда они проиграли всю ночь. Ветхий превратил её в ночную пташку. Днем сон — ночью игра, вот так и жила тогда. Забывала даже, как город выглядит при дневном свете, а, бывало, так уставала, что засыпала в Костиной квартире. Ветхий никогда её не будил, правда иногда, просыпалась от его горячего дыхания. Он просто спал рядом, а для неё это уже было пыткой. Кожа горела в тех местах, которых он непроизвольно касался. Ей приходилось уговаривать себя уйти, а так хотелось пробежаться пальцами по его лицу и груди, словить дыхание своими губами, разбудить и пока он ещё сонный оставить дорожку из поцелуев на шее, груди, животе. Но она вставала и уходила. Страх гнал её прочь. Она не могла полностью отдаться чувствам, не имела права тогда. Тогда был жив Сашка, и ему нужна была помощь. А теперь? Её ждет прекрасная и долгожданная ночь, а дальше… Боялась, этого слова.
Ветхий припарковался у гостиницы. Спокойно вышел из машины и открыл дверь пассажирского сидения. Саша, наверное, слишком несмело положила руку в его ладонь, едва касаясь пальцами. Никогда не чувствовала такой робости, как будто опять семнадцать. Встала и облокотилась о металлический корпус, почему-то слабость в ногах.
Его ладонь коснулась спины, он придвинулся ближе, прижал груди и осторожно поднял голову за подбородок. Какое-то время смотрел в глаза, наверное, секунды, но Саше казалось, что прошел почти час. Его пальцы по-прежнему легко касались подбородка, ласково поглаживали кожу. Губы зудели в ожидании поцелуя, а дыхание предательски прерывалось. Костя едва-едва коснулся её рта, Саша против воли потянулась следом за его губами.
— Саш, нам нужно номер снять, — всего лишь сказал он.
Но так и не разжал объятий.
На улице пусто. В такой ранний час никто не ходит по городу. Солнце только слегка освещает землю. Ещё не успело проснуться и показаться из-за горизонта. В этих предрассветных сумерках часть их жизни. Мгновенное освобождение из-под власти жесткого контроля разума и жизненных помех. Час, когда уже не поют соловьи, а жаворонки ещё не проснулись, момент, который принадлежит двоим на пустынных улицах города. Вот когда жизнь закипит здесь, как в муравейнике, тогда и придет время думать о последствиях. А сейчас… Саша устала бегать от собственных чувств.