Игнатий побежал в «Козла и бутылку» немного утешиться и тут же увидел другого брата Гермионы.
— Привет! — сказал Джордж. — Привет, привет, привет!
— Джордж, — сказал Игнатий, — ты, часом, не знаешь, почему твоя сестра меня не любит?
— Как же, знаю, — ответил Джордж.
— Знаешь?
— Да.
— Почему же?
— Сказать прямо?
— Говори.
— Ну ладно, только одолжи мне фунтик до пятницы.
— Нет.
— Не одолжишь?
— Ни в коем случае. Вернемся к нашей теме. Почему Гермиона мне отказывает?
— Потому, — отвечал Джордж, — что ты похож на Сиприана.
Игнатий пошатнулся.
— На Сиприана?
— Она так считает.
Вернувшись к себе, Игнатий стал размышлять. Чтобы облегчить себе дело, он составил такой список:
Джордж: Сиприан:
Похож на свинью. Похож на верблюда.
Прыщи. Бакенбарды.
Ничего не делает. Пишет об искусстве.
Говорит: «Привет!» Говорит «мы», как врач какой-нибудь.
Жутко хохочет. Мерзко хихикает.
Жрет. Питается фруктами.
Рассказывает анекдоты. Читает стихи.
Руки — толстые. Руки — тонкие.
Тайна оставалась тайной. Он нахмурился; и вдруг прозрел:
Курит, как паровоз. К., как п-з.
Вот она, разгадка! Возможно ли?.. Да, конечно.
Любовь к Гермионе, звезда его жизни, стала лицом к лицу с другой любовью. Неужели надо поступиться трубкой? Способен ли он на эту жертву? Он заколебался.
И тут все одиннадцать фотографий Гермионы Росситер подбодряюще улыбнулись ему. Он решился. Мягко вздохнув, как вздыхает русский крестьянин, бросая сына волкам, бегущим за санями, он вынул трубку изо рта, взял табак, взял сигары, аккуратно все завернул и отдал приходящей служанке для ее мужа — человека очень достойного, но небогатого.
Игнатий Маллинер бросил курить.
Те, кто бросал курить, прекрасно знают, что поначалу муки не так уж велики, потому что тебя распирает гордыня, похожая на веселящий газ.
Весь следующий день Игнатий смотрел со снисходительной жалостью на курящих людей, ощущая при этом то, что ощущает святой аскетического типа. Ему хотелось сказать заблудшим, что табак содержит окись углерода, которая, входя в непосредственный контакт с красными кровяными шариками, лишает их способности поставлять тканям кислород. А пиридин, а раздражение слизистых оболочек? Да что там, курение — пагубная привычка, от которой сильный человек может отказаться, как только захочет.
Следующая фаза началась тогда, когда он вернулся в мастерскую.
Завтрак художника (две сардинки, остаток ветчины, бутылка пива) сменился странной пустотой, какую испытал Гиббон, закончив «Упадок и разрушение Римской империи». Жизнь лишилась смысла, и, мыкаясь по мастерской, мой племянник думал, что бы ему такое сделать. Иногда он пускал небольшие пузыри, иногда — лязгал зубами. Трубки между ними не было.