Все это так расслабило полковника, что внезапная наглость возымеет немедленный эффект. Бледный, но решительный, племянник мой тщательно оделся и пошел к своей невесте, на семейный обед.
Не знаю, видел ли кто из вас, как обедает полковник в отставке. Я лично — не видел, но Арчибальд рассказывал, что зрелище это заслуживает внимания. Суп и рыбу колониальный полковник ест примерно так, как лев, храпя и сопя. Перед жарким приветливость его возрастает. Первый, животный голод утолен, сытость творит свое доброе дело. За сладким и за портвейном вконец разомлевший полковник откидывается в кресле и переходит к историям.
Так было и на сей раз. Бэгшот, дворецкий, наполнил хозяйский бокал, отступил в тень, и сэр Рекстроу Каммарли, благодушно фыркнув, уставился на будущего зятя. Если б он что-нибудь замечал, он бы заметил, что этот зять напряжен и бледен.
— Вот вы говорите, — начал он, — сегодня полная луна. Поневоле припомнишь, что случилось с одним моим другом в Бонго-Бонго. Такой, знаете ли, Джордж Бейтс.
Он прихлебнул вина, а мой племянник увидел, как омрачилось прекрасное лицо Аврелии. Мать ее — бледная, усталая дама — коротко вздохнула. Где-то сзади забеспокоился Бэгшот.
— Если я вам это рассказывал, — продолжал сэр Рекстроу, — остановите меня. Так вот, в полнолуние жители Бонго-Бонго охотятся на носорогов…
— Стоп! — сказал мой племянник.
Воцарилось тяжкое молчание. Сэр Рекстроу дернулся, словно возглас этот был пулей, а он сам — носорогом, которого, кстати, напоминал, когда не расслаблялся.
— Что вы сказали? — осведомился он.
— Я сказал: «Стоп», — отвечал Арчибальд. — Вы предложили остановить вас, я и остановил, поскольку слышал эту историю шесть раз. Так может приесться и хорошая повесть, но, увы, она — плохая. В общем, любезный Каммарли, больше я слушать не намерен. Ни о Бейтсе, ни о носороге, ни о ком бы то ни было ином. Ясно? С меня хватит.
Кончив эту речь, он налил себе вина, незаметно отодвигаясь, чтобы, в случае чего, скользнуть под стол. Из-под стола, прикинул он, корпулентный полковник не вытащит, особенно — если там получше угнездиться.
Когда он совсем приготовился, он услышал голос хозяйки.
— Спасибо, — сказала леди Каммарли, и слезы сверкнули в ее усталых глазах. — Давно пора произнести эти прекрасные слова. Сколько раз я об этом мечтала! Что же до носорога, я слышала о нем сто двадцать шесть раз.
Аврелия просто светилась.
— А я, — сообщила она, — сорок три. Сзади донесся деликатный кашель.
— А я, — сказан Бэгшот, — восемьдесят семь. Вероятно, вы не представляете, как тяжело нам, дворецким. Уйти нельзя, мы — на службе. Очень, очень тяжело. Спасибо вам, мистер Маллинер.