Получалось неплохо, столько занятных действий, но Уилмот ушел понурый. Он привык не отказывать себе в еде, пробавляясь в промежутках печеньем. Если бы дикие кошки не начали в его утробе недостойную борьбу, он махнул бы рукой на эти советы. Но кошки ее начали.
Вот почему он купил в ближайшем магазине корзину упомянутых фруктов, велел отнести ее к себе домой и пошел покупать выжималку.
Дня через четыре, когда мистер Шнелленхамер совещался с мистером Левицким (эти деятельные магнаты, если не было других возможностей, совещались друг с другом), ему доложили, что пришел Юстес Вандерли, новый сценарист.
— Чего ему надо? — спросил м-р Шнелленхамер.
— Не ладится что-нибудь, — предположил м-р Левицкий. — Сил нет от этих сценаристов. Прямо хоть пожалей о добром старом немом кино…
Юстес Вандерли, солидный молодой человек, украшенный роговыми очками и легким чубом, сразу взял жалобную ноту.
— Мистер Шнелленхамер, — сказал он, — я хотел бы узнать, какие у меня права.
— Вот что… — начал магнат. Сценарист поднял тонкую руку.
— Речь не о том, как обращаются с творческой личностью. Нет, не о том. Здесь все ясно. Хотя я заслужил немалую известность, я уже привык к тому, что выбрасывают лучшие мои сцены. Но всему есть предел. Непременно ли нужно, чтобы меня били черствыми булками?
— Кто вас ими бьет?
— Ваш служащий, некий Маллинер. Я зашел сегодня в буфет с одним приятелем. Поскольку он не знал, чего именно хочет, я стал читать ему меню. Упомянув жареную свинину с картошкой, я собирался перейти к тушеной баранине, когда ощутил, что меня ударили по голове. Обернувшись, я увидел Маллинера с булкой в руке. Вид у него был такой, какой бывает в аду. Когда я спросил его, в чем дело, он процедил сквозь зубы что-то вроде: «Свининка, там-та-ра-рам!» — и снова принялся пить апельсиновый сок, который, по-видимому, очень любит. Ну, что это такое? Сколько можно терпеть? Способны вы защитить творческого человека?
— Я разберусь, — пообещал мистер Шнелленхамер.
— Вот пощупайте, какая шишка…
— Позже, позже. Мы сейчас заняты. Сценарист вышел. Магнат нахмурился.
— Что-то надо сделать, — сказал он. — Маллинер мне не нравится. Вы заметили, сегодня утром?..
— Не особенно. А что?
— Усмехался. Только что-нибудь скажешь — усмехнется уголком рта. Такая, знаете, улыбка… начинается на «с».
— Скептическая?
— Нет. Сейчас, сейчас… вот! Сардиническая.
— Как у сардинки?
— Ничего общего. Презрительная и холодная.
— Может, у него в носу засвербило?
— Что ж, я плачу своим служащим не за то, чтобы у них свербило в носу, да еще в рабочее время. И потом, тогда бы он почесал. Не-ет, это от наглости. Сегодня будет совещание, так вот, следите за ним. Мрачный, ехидный, прямо из гангстерского фильма.