— Типичная сиена из быта Параденов! — язвительно заметил он.
Появление его стало для дядюшек и кузин новым сигналом к сплочению. Едва придя в себя, они радостным потоком хлынули ему навстречу.
— Привет, Кули. Рад тебя видеть. (Дядя Джаспер.)
— С возвращением. Кули. (Дядя Отис.)
— Ах ты мой дорогой, как ты прекрасно выглядишь! (Кузина Эвелина.)
Молчание. (Маленький Кули.)
Глубокое молчание. (Билл.)
Маленький человечек в дверях никак не откликнулся на излияния родственных чувств. Выкрикнув свое «Молчать!», он снова поджал губы, а взгляд, направленный сквозь пенсне на щебечущее собрание, остудил бы более чутких гостей. Родственники возобновили свои преувеличенные приветствия.
— Я получил твою телеграмму, Кули, — сказал дядя Джаспер.
— Я тоже, — сказала кузина Эвелина, — и мы с Вилличкой-песичкой очень обрадовались.
— Надеюсь, ты хорошо провел время, Кули, — сказал дядя Отис. — Далековато ты забрался, а?
— Как тебе Япония? — спросила кузина Эвелина. — Я всегда говорю, что японцы — такие очаровашки.
— Мы скучали без тебя, Кули, — сказал дядя Джаспер. Молчание отпрыска посреди всеобщего ликования задело Отиса. Он вытащил маленького Кули из-за кресла, которое тот исследовал.
— Поздоровайся с любимым дядюшкой, Кули, — сказал он. Маленький Кули немигающим взглядом уперся в подателя щедрот.
— Здрась, — произнес он громким басом и снова впал в прерываемое икотой молчание.
Дядя Джаспер вновь захватил инициативу.
— Кули, ты не уделишь мне несколько минут наедине? — спросил он. — У меня к тебе маленький деловой разговор.
— А у меня, — сказал Отис, — небольшая просьба от лица маленького Кули.
Кузина Эвелина протиснулась вперед.
— Как мы поцелуем большого дядюшку Кули! — вскричала она, пухлыми руками протягивая болонку к благодетелеву лицу.
Перед этой атакой мистер Параден не устоял.
— Убери! — заорал он, торопливо отступая. — Значит, — сказал он, — мало вам самим тянуть из меня соки, вы еще и собак на меня спускаете?
Лицо кузины Эвелины исказилось удивлением и болью.
— Тянем соки, дядя Кули?!
Мистер Параден фыркнул. От волнения очки сползли, он раздраженно вернул их на место.
— Да, именно! Не знаю, Эвелина, учила ли ты свою мерзкую собачонку фокусам, но если б она села на задние лапки и принялась просить, ее можно было бы с почетом принять в члены семьи. Это все, что вы умеете. Я возвращаюсь из двухмесячной поездки, а вы тут же бросаетесь ко мне с денежными просьбами.
Изумление. Дядя Джаспер оскалился. Дядя Отис сморгнул. Кузина Эвелина расправила плечи с той же заносчивостью, что и недавно перед Биллом.