Надо же, как на краешке уберегся! Просто из бездны выдернули. После того как он узнал воззрения баронета на нищих ухажеров, его не навещала добрая мысль, но теперь он подумал о нем тепло. Если б не позиция, которую занял этот достойнейший человек, сейчас он, Адриан, увяз бы в отношениях с девушкой, чей отец едва сводит концы с концами. От этой мысли его пробрал ледяной холод.
Невольно он сердился на Джин. Нет, правда, как она обошлась с ним! Конечно, он не считал себя жертвой намеренного надувательства, но был убежден, что невзначай, в шутку, она могла бы намекнуть о семейных финансах, прежде чем допускать, чтоб их отношения продвинулись так далеко. Что ей стоило пояснить свое замечание о постояльцах?
Как-то, в дни его детства, тетушка, гостившая у них, сказала, чтобы он заглянул в ее комод, там — премиленький сюрприз. Когда он затопал наверх, надеясь хотя бы на полкроны, а может — и на десять шиллингов, и даже улетая в мечтах к фунту (в конце концов, у тетки меховое манто и машина), то обнаружил дрянной, уродски разрисованный мячик, ценой самое большее в шесть пенсов.
Подобные чувства испытывал он и теперь. Чуть больше откровенности, чуть больше открытости — и сколько пылких мужчин были бы спасены от союзов не с теми женщинами!
Войдя к себе, Адриан тотчас засел за письмо изысканным слогом. Но едва он обмакнул ручку в чернильницу, как чудовищная мысль взорвалась у него в мозгу, и он вскочил, дрожа всем телом.
— ТАББИ!
Адриан начисто упустил из виду, что Табби тоже гостит в усадьбе.
Будущее развернулось у него перед глазами, словно фильм ужасов. Элоиза сказала, что отправится туда послезавтра. Он видел: вот она встречается с Табби; тот сообщает ей, что Адриан жил на «Миньонетте»; она, как всегда, проницательно складывает два и два и, получив «четыре», обрушивается на него, требуя объяснений.
Живот у него свело, словно кто-то его скрутил. Если допустить такой поворот событий, это — конец! Можно попрощаться с легкой и привольной жизнью. Княгиня знала его, как показал сегодняшний вечер, — слишком хорошо, но все равно не бросала. Однако есть границы, за которыми его чары бессильны. Если она разнюхает про Джин, за эти самые границы его и вышвырнут.
Остается один выход, единственный способ спастись от крушений и бедствий. Надо завтра же поехать в Уолсингфорд Парву, связаться с Табби по телефону (даже теперь он не смел являться в дом, где маячит сэр Бакстон), и уговорить его, чтобы он молчал.
Адриан улегся спать. Проснувшись на другое утро, он вспомнил, что не написал Джин, и занялся этим после завтрака.