На третий день мелькнуло в «Приюте» лицо, мгновенно заинтересовавшее Викентия Павловича. Он как раз сидел в трактире в компании слепого контрабандиста и «юнги» Миши Ярового. Как всегда днем здесь было тихо, почти безлюдно. В открытой двери буфетной комнаты виднелась конторка, за которой восседал хозяин, сам Балычов, и перебирал бумаги. Вдруг рядом с ним появился человек — мощный верзила с огромной, бугристой, почти безволосой головой. Он заговорил, склонившись к хозяину. Слепой настороженно поднял голову, сказал неприязненно:
— Опять этот! Нашел дружка Балычов! А ведь дает ему денег, дает, повязан небось делами.
Петрусенко тоже слышал бубнящий бас, но слов не различал. У слепого слух был значительно острее.
Верзила повернулся, поглядел в открытую дверь в их сторону, спросил что-то у хозяина и, видимо, успокоился. Но Петрусенко за эти несколько секунд разглядел его лицо. Оно было уродливо, под стать голове: узкие, близко посаженые глаза, распущенный слюнявый рот, хрящеватый нос с крупными ноздрями, шрам на щеке и вообще какая-то дисгармония в пропорциях. Но главное, то непередаваемое, навсегда въевшееся выражение — как клеймо, — которое отличает человека с криминальным прошлым. Петрусенко навидался таких лиц, научился сразу выделять их среди многих других. Это выражение было присуще преступникам с низким интеллектом. Были и другие, которых невозможно казалось изобличить по внешности. Но это — криминальная элита. Увиденный в «Приюте» человек к ней явно не относился.
— Кто это? — спросил Петрусенко слепого.
— Ходит тут… — ответил тот неопределенно. Потом добавил: — Вроде дружит с хозяином. Они думают: раз слепой, можно не обращать внимания. А я слышу и понимаю такое, чего другой не поймет. Вот этот, Тихоном его Балычов называет, повязан с хозяином интересом. Каким — не мое дело, не вникал, хотя и мог бы. Да. Вроде на вторых ролях, а вот Балычов его побаивается.
— Боится Тихона?
— Побаивается, говорю, точно! У меня у самого от его голоса мороз по коже. Особенно после того, как я догадался о кошке.
Пока Викентий Павлович спрашивал слепого да слушал, он успел указать глазами Мише на верзилу и, приподняв брови, молча спросить: «Ты его знаешь? В полиции есть о нем сведения?» Так же мимикой Миша уверенно ответил: «Первый раз вижу. Ничего о нем неизвестно».
Последняя фраза слепого удивила. Подливая старику рому, Петрусенко хмыкнул:
— Он что, за кошками гоняется? Знал я одного, любителя овечек, а чтоб кошек!..