— Если надо, я отвечу…
— А что вы сами думаете о случившемся?
— Вы хотите сказать, кого я могу подозревать?
— Допустим, так.
— Я никого не подозреваю. Абсолютно никого. Никто из ребят не может этого сделать…
— Бывают не только преступные цели. Существуют еще такие человеческие страсти, как зависть, ревность, личная обида…
— Нет, нет! Странно, например, Венька — и зависть. Горохов — и ревность… Нет, товарищ следователь, для наших ребят это не подходит.
— Что вы скажете о Гридневой?
— Ничего не могу о ней сказать.
— Ни хорошего, ни плохого?
— Ничего плохого. Но мне кажется, что она честная, хорошая девушка…
— Вы ее знали раньше?
— Нет.
— И за несколько дней знакомства составили категорическое мнение.
— Не в моих правилах подозревать людей.
— И не в моих тоже.
— Мне кажется, это ваша профессия.
— Я не подозреваю, а расследую. Разницу чувствуете?
— Чувствую. Короче, в Гридневой я уверен.
— Вечером, накануне отъезда, она была в лаборатории?
— Была. Ведь она лаборантка.
— Кто еще был в служебном вагончике накануне пропажи яда?
— Я не знаю, все могли быть. В этот вечер мы с Кравченко находились в Талышинске, говорили по междугородному телефону. Остались ночевать.
— Хорошо. Ознакомьтесь с протоколом и подпишите.
Через некоторое время после того, как ушел Азаров, в кабинет следователя кто-то несмело постучался.
— Войдите! — сказала Вера Петровна.
Осторожный стук повторился.
— Войдите, говорю!
Вася Пузырев приоткрыл дверь и посмотрел на Седых долгим грустным взглядом.
Вера Петровна рассердилась:
— Вы зайдите или закройте дверь.
Шофер сделал шаг в комнату, снял кепку и уставился в верхний угол комнаты.
— Вы говорить умеете?
Вася кивнул.
— Так я вас слушаю.
Шофер медленно, по одной половице, дошел до стола следователя и положил кепку на стол.
— Из-за меня все это, — выдохнул он и опустился на стул. — А бригадир тут ни при чем. Ужа подкинул я. Не со злобы… Девушка нервная оказалась. — Он развел руками и причмокнул: — Нервы не исправишь, они от природы.
— Вы кто? — резко спросила Вера Петровна.
— Пузырев Вася я, шофер экспедиции. — Василий покачнулся, и тут только следователь поняла, что он пьян.
— Вот что, Вася Пузырев, отправлю я тебя на пятнадцать суток за появление в государственном учреждении в нетрезвом виде…
— Разве я пьян? Так, самый чуток… А вы послушайте…
— Придете в себя, тогда поговорим.
— Я и сейчас могу все, как было. Ни грамма не утаю. Значит, я ей вокруг шеи вот такого махонького ужа, — шофер показал руками. — А она — хлоп! На пол как шмякнется…
Вера Петровна вышла из-за стола, сунула Пузыреву кепку: