— А муж, значит…
— Никакого мужа у нее нет, — ответил вице-адмирал. — И не было. Насчет увлечений — не знаю. Эта область для меня — запрет. Ее личное дело.
— А как же насчет телеграммы? Ну, после которой она уехала?
— Очень просто. Ольга давно хлопотала в редакции, чтобы ее послали в Италию. Видите ли, во время войны я был связан с итальянским Сопротивлением. Там осталось у меня много друзей. И много дорогих сердцу могил. Вот Оленька и решила поехать по следам нашего отряда. Только было неясно, когда ей оформят документы. У нас была договоренность: как только все будет готово — командировка, виза, — я ей шлю телеграмму известного содержания…
— Эту телеграмму привез на базу я, — вздохнул младший лейтенант.
— Премного благодарен. Вот видите, вы тоже приняли невольное участие в нашей игре.
— Игра игрой, а дело-то уголовное…
Рославцев помолчал.
— Неужели есть подозрение, что Оля в этом замешана?
— Не знаю, товарищ вице-адмирал, какие у следствия есть подозрения, но смотрите, какая штука получается: приезжает ваша дочь к людям, они к ней с открытой душой. Сочувствуют, ведут себя соответствующим образом, а оказывается, все это… как бы получше выразиться, липа, и больше ничего.
Рославцев нахмурился:
— Да, конечно, в этом есть элемент обмана. Я Оле тоже говорил.
— Вот именно. А в данном случае получилось совсем нехорошо: следствие думало об одном человеке, а это — другой. Вы же должны понимать, как иной раз ерунда, пустяк переворачивает все дело.
— Я все хорошо понимаю. Но, увы, события произошли, Оля далеко, и я не в силах вернуть ее раньше, чем кончится командировка.
— А когда она должна вернуться?
— Недели через три, а может быть, через два месяца. Сами понимаете — поиск героев… — Вице-адмирал вдруг спохватился: — Вот соломенная голова, может, вы чаю хотите? Мои пьют кофе, но я предпочитаю чай, по русскому обычаю.
— Спасибо, товарищ вице-адмирал, только что завтракал.
— А может, надумаете?
— Нет, спасибо.
— Ну что ж, неволить не могу. Единственно, что я еще хочу добавить, товарищ младший лейтенант, Оля обеспечена больше чем достаточно. Зарабатывает она хорошо, живет, как видите, на всем готовом… Это следует учесть. А вообще-то я глубоко убежден, что к истории с пропажей яда моя дочь не имеет никакого отношения.
— Последняя просьба, товарищ вице-адмирал. Мы нашу, так сказать, беседу оформим в виде протокола, и вы, если не возражаете, поставите свою подпись.
— Разумеется.
— Так полагается, — извиняющимся тоном сказал младший лейтенант.
— Понимаю, понимаю, — кивнул Рославцев.
Когда протокол был написан, Никита Павлович поставил под ним свою подпись.