– Потому что ты так легко поддаешься, коротышка, – со смехом ответила Тэйлор, заработав второй хлопок.
– Как на счет Саймона? Ты в настроении съесть что-нибудь большое? – спросила Тэйлор.
– Ох, специальное блюдо Саймона, да! – Тори откинула голову назад, наслаждаясь предложением.
– Черт, – подала Джессика голос с заднего сидения. – Мне что, придется наблюдать, как вы обе едите эти отвратительные сендвичи, да? – девушка зарычала. Сказать по правде, Джес была просто в восторге от отношений этих двух женщин.
***
– Это просто замечательное место. Я уже обожаю его, – сказала Тори женщине, сидящей на кушетке рядом с ней. – Ты потрясающе все для себя устроила. Я горжусь тобой, – добавила она.
Был поздний вечер. Две женщины разговаривали, сидя перед камином. Несмотря на то, что было лето, вечером становилось прохладно. Это давало отличный повод, чтобы зажечь камин. Джессика уже давно пошла спать. Джессика не была такой уставшей, как хотела казаться, но ей хотелось дать женщинам время побыть вместе.
Тэйлор наслаждалась близостью Тори, тем как она улыбалась, как поддразнивала ее, и касалась руки художницы, чтобы быть более убедительной. С каждой минутой, Тэйлор все больше убеждалась, что перед ней уже не та молоденькая девочка, о которой она заботилась много лет назад. Восемнадцатилетняя наивная девочка превратилась в настоящую женщину. Художница не могла увидеть этого в ее книгах. Даже читая письма Тори, темноволосая художница представляла себе девочку из колледжа, бросавшуюся в слезы от малейшей провокации. Теперь же, доверительный голос Тори, ее взгляд, манера держаться, заставляли Тэйлор посмотреть на Тори другими глазами.
Тори же чувствовала, что ей перехватывает дыхание, каждый раз, когда она поднимала глаза, чтобы посмотреть на женщину, сидящую рядом. Красота Тэйлор, конечно же, не потускнела за эти пятнадцать лет. Она задавалась вопросом, как она могла хотеть ту двадцатидвухлетнюю девушку, когда эта сексуальная сорокалетняя женщина заставляла сжиматься мышцы внизу ее живота. По двум сторонам рта обозначились линии и глаза были чуть глубже, но она все так же сверкали как сапфиры, когда она говорила; в них зажигался электрический свет, когда она упоминала об искусстве, и все так же становились серыми, когда она нервничала или волновалась.
Тэйлор заметила, что они с Тори разговаривают так, будто бы и не разлучались. Все ее опасения и мечты были воплощены в этой женщине с зелеными глазами, которая всегда ломала стены ее отчужденности и видела все ее слабые стороны, которые Тэйлор так умело прятала от других.