— Какую девочку? — прошептал Костя, и жаркая кровь бросилась ему в лицо.
— Которая тебе нравится...
Костя не ответил.
Виталий Захарович обнял сына за плечи и ощутил дрожь, которая била тело сына. Любовь к нему, желание немедленно помочь, своей силой и тяжким жизненным опытом оградить от ошибок и ударов судьбы — все это комом подкатило к горлу.
Они еще долго стояли молча, и двор неразгаданной страной простирался под ними.
«И ожидание любви сильнее, чем любовь волнует...»
Странно: Костя в этот вечер, как только его голова коснулась подушки, мгновенно провалился в сон.
Костю с трудом поднял звонок будильника. Несколько мгновений мальчик лежал без всяких мыслей, и вдруг все, что произошло вчера, разом навалилось черной сокрушительной громадой. И не захотелось жить. Умереть, вот сейчас же, немедленно умереть.
Но все продолжалось по заведенному порядку: завтрак (родители старались отвлечь его пустячными, веселыми разговорами), сборы в школу. Синяк под левым глазом мама замазала каким-то кремом и припудрила, но все равно было заметно, и багровая ссадина красовалась на лбу.
Костя вышел из своего подъезда все в том же угнетенном состоянии духа: жить не хотелось. Но он увидел старую липу, и она как бы сказала ему: в этой жизни, которую ты собираешься покинуть, есть Лена.
«Что делать? — мучительно думал Костя.— Что?»
Старая липа уже шумела над ним своей могучей кроной, и шелест листьев смешивался с радостным утренним щебетом воробьиной стаи, которая, очевидно, липу считала своим клубом для встреч.
— Англичанин! — послышался сзади голос.
Костя вздрогнул, мгновенно все напряглось в нем, вспотели ладони. Он шел дальше, к воротам, не оглядываясь.
— Скрипач! Да постой ты! Дело есть. Костя остановился.
К нему спешил Дуля. Костя впервые при дневном свете рассмотрел его: толстый увалень с довольно добродушным лицом, которому широкий нос в веснушках придавал лукавое выражение. Глаза у Дули были карие, хитрые и, пожалуй, злые. Он со свистом сплевывал сквозь желтые редкие зубы.
— Привет! — Дуля подбежал к Косте, тяжело дыша.
Костя промолчал.
— Здорово мы тебя вчера отделали,— с удовольствием сказал Дуля, оглядев Костю.
Костя не ответил.
— А ты сразу к Дон Кихоту,— пренебрежительно сказал Дуля.
— К кому? — удивился Костя.
— Ну, к участковому нашему, к Воробьеву, Это его так Муха зовет: Дон Кихот какой-то.
— Его мать вызвала,— сказал Костя.— Не я.
— Хватит заливать-то,— сказал Дуля.— Мать... Ладно. Я все твои дела — в гробу и в белых тапочках. Понял? Вот. Тебе велено передать.— И Дуля протянул Косте записку.