Значит... Написать письмо. Но удивительно! Костя никак не мог заставить себя написать это письмо — первое и последнее, единственное. Несколько раз он садился за стол, но ручка застывала над чистым листом бумаги.
Вот и сейчас Костя сидел у себя в комнате, и перед ним лежал белый чистый лист бумаги. Ведь так просто! Написать первое слово: «Лена!» или «Здравствуй, Лена!».
В дверь позвонили. Костя взглянул на часы — было без двадцати семь. Он прошел в переднюю, открыл дверь — перед ним стояла Лена.
— Ты? Зачем?..
— Ты один? — перебила Лена и вошла.
Костя закрыл дверь, и теперь они стояли друг против друга.
— Костя, я всего на минутку. Проститься...
— Проститься?
— Да. Такси уже у подъезда.
— Куда ты едешь?
— А! В деревню свою. Маман везет. На свежий воздух и парное молоко. Терпеть не могу парное молоко.
— Лена! Я тебе буду писать письма. Можно?
— Конечно, можно! Люблю получать письма. И пусть в них будут стихи.
— Стихи?..
— Да! Про любовь. Записывай адрес.
За летние каникулы — из похода под парусами, с дачи — Константин Пчелкин написал Лене Макаровой восемнадцать писем. В них постоянно было одно: «Я люблю тебя! Я люблю тебя... Я люблю тебя... Моя жизнь принадлежит тебе». На эти письма он не получил ни одного ответа.
...Такси проохало под сумрачной аркой, и первое, что увидел Костя в своем дворе, была старая липа: она встречала, приветствовала его — двигалась под ветром зеленая густая крона, в которую были вкраплены первые желтые листья; открыв дверцу машины, Костя услышал шелест листвы, азартное воробьиное чириканье, и все эти звуки слились в одно: «Лена! Лена! Лена...»
Они поднимались в лифте, ему что-то говорили родители, он, кажется, отвечал, но думал о другом: «А вдруг ее нет дома? Что если она еще не вернулась из деревни, и я ее не увижу...»
Как только открылась дверь, Костя бросил в передней баул, ринулся в большую комнату к телефону.
Лариса Петровна и Виталий Захарович молча смотрели на сына. Потом Виталий Захарович осторожно закрыл дверь, и Костя остался один.
Телефонный аппарат был покрыт тонким слоем пыли. Костя сразу не смог набрать номер, будто неведомая сила удерживала его, он написал пальцем на желтом корпусе: «Лена»,— наконец, чувствуя, как учащенно начинает биться сердце, стал набирать номер ее телефона и, странно, эти семь цифр, пока вращался диск, светились в его сознании раскаленными красными знаками.
Длинные долгие гудки. Там, в ее квартире, к телефону никто не подходил.
«Неужели ее нет?..»
Щелкнуло, кто-то взял трубку, совсем рядом Костя услышал легкое дыхание.
— Да? — спросила она.