– Не смей больше этого делать!
Вульф как-то странно посмотрел на нее, будто пытаясь понять, что именно произошло между ними. Вначале он испытывал похотливое желание, но теперь все было гораздо серьезнее. Выкинув из головы непрошеную мысль, он поднял свое копье, которое уронил, когда целовал Рейну, и хрипло произнес:
– Нам пора.
Рейна торопливо шагала вслед за Вульфом. Они оба, похоже, не испытывали необходимости говорить и молча шли домой, на хутор. Наконец Рейна сказала:
– Мои снадобья находятся в доме Хагара. Сначала нам придется зайти за ними.
Вульф кивнул и продолжил путь – все с тем же мрачным видом, и это отметила Рейна. Она неожиданно подумала, не больно ли ему, но тут же отбросила эту мысль. Его недомогание не должно ее беспокоить. Не так давно он причинил ей боль. Такую боль, забыть которую нельзя.
Мысли Вульфа спутались не меньше, чем у Рейны. Она ответила на его поцелуй, он понял это по тому, как смягчились ее губы и как напряжение покинуло ее тело. Если бы ему удалось убедить ее в том, что не он обидел ее в день набега, то он точно сумел бы уговорить ее разделить с ним постель. Хагар был прав. Ему и правда не помешало бы, чтобы кто-то добавил перца в его жизнь. Ему нужна Рейна.
Отчаянно нужна.
Когда Вульф и Рейна вернулись в длинный дом, он был полон жизни. Большинство раненых ушли в свои собственные, меньшие дома, но Хельга, Инга и Эрик уже были здесь, и их голоса вливались в общий шум. Хельга первой заметила брата.
– Вульф! Что с тобой стряслось? Ты весь в крови. Ты ранен?
– Пустяки, не о чем беспокоиться, Хельга.
– Дикому вепрю не понравилось, что мы без спросу забрались на его территорию, – пояснила Рейна.
Тора вошла как раз вовремя, чтобы услышав о происшествии.
– Куда ты ранен, сынок?
– Кровь в основном принадлежит кабану, мама.
– У Вульфа глубокая и длинная рана на левом предплечье, – отозвалась Рейна. – Ее необходимо промыть и, возможно, наложить швы.
– Хельга, будь добра, принеси сундучок с травами для Рейны, – распорядилась Тора.
Хельга поспешила выполнить наказ матери.
– И большой кувшин горячей воды, – добавила Рейна.
Вульфу же она сказала:
– Снимай рубаху и садись на скамью.
И хотя Вульф недовольно поднял бровь, он не возразил ей, а послушно сорвал залитую кровью рубаху и опустился на скамью. Рейна пыталась смотреть исключительно на его рану, но не смогла удержаться и время от времени бросала беглые взгляды на его могучую грудь. Этот мужчина, ее враг, не должен быть таким восхитительным образчиком мужественности. И ей не пристало чувствовать влечение к нему.