Пожилой приземистый сержант, как узнал Слава, заступил на дежурство в середине дня. Он внимательно выслушал словесный портрет Васи, посмотрел фотографию Грега Бонама и с украинским акцентом сказал:
— Нэ, такого хлопца нэ видэв. Появится — нэ упущу.
Голубев вышел из линейного отдела, пересек привокзальную площадь и на автобусной остановке присел на скамейку. Автобуса, как всегда, не было. Со стороны железнодорожного переезда показался желтый мотоцикл с коляской. По белому хоккейному шлему Слава издали узнал сидящего за рулем Филиппенко. Поднял руку. Когда начальник ГАИ остановился, попросил:
— Гриша, подбрось до прокуратуры.
— Мог бы и на своих двоих прогуляться, — видимо, не забыв еще утреннюю колкость, усмехнулся Филиппенко, однако тут же скосил взгляд на прикрытую брезентом коляску мотоцикла. — Надевай шлем.
Слава мигом вытащил из-под брезента шлем и впопыхах нахлобучил его задом наперед. Начальник ГАИ нахмурился:
— Надень как следует и ремешок застегни.
— Есть, надеть как следует! — козырнул Голубев, усаживаясь на заднее сиденье.
Филиппенко плавно тронул с места. Не оборачиваясь, спросил:
— Не знаешь, чего Бирюков по Суржикову против меня копает?
— Видать, Гриша, ты промашку дал. Антон Игнатьич зря копать не станет.
До прокуратуры доехали молча. В кабинете следователя Лимакина одиноко курил судмедэксперт Борис Медников. Поздоровавшись с ним, Слава спросил:
— Чего здесь прохлаждаешься?
— А кофейку попить зашел да в картишки с прокурором срезаться, — в обычной манере флегматично пошутил Медников.
— Заключение, наверное, принес?
— Угадал, сыщик.
— Ну и что там, Боря?
— Паралич дыхательного центра вследствие гипоксии, вызвавшей фибрилляцию желудочков сердца и его остановку.
— Ой, как умно! Другими словами сказать можешь?
— Для умственно отсталых могу: смерть от утопления.
— В такой луже?.. — удивился Голубев. — Там же воробью по колено!
— Захлебнуться можно в ложке, — изрек Медников и многозначительно добавил: — Особенно если этому поспособствовать…
— Боря, не томи.
Судмедэксперт старательно раздавил в пепельнице окурок.
— На затылке потерпевшей имеется травма, от которой обычно наступает помрачение сознания. Если в таком состоянии столкнуть человека в воду, утопление гарантировано. К тому же красавица была пьяна…
— Когда наступила смерть?
— Около двенадцати ночи.
— Значит, сразу после танцев?
— Это вам, сыщикам, решать: после танцев или после ресторана.
Вошел Петр Лимакин. Бросил на стол папку с материалами начатого расследования и посмотрел на Голубева невеселым взглядом. Слава, не дожидаясь вопросов, принялся выкладывать информацию о племяннике Марии Захаровны Данильчук. Когда он упомянул улицу Гурьевскую, на которой в Новосибирске вроде бы живет подруга Тюменцевой, лицо следователя повеселело. Но заговорил Лимакин лишь после того, как Слава, что называется, на едином дыхании полностью выдал собранные сведения.