Это здорово — иметь ребёнка! Только женщине дано такое право: рожать детей. Пусть ей не всегда удаётся самой выбирать, кто будет их отцом, но воспитывать ей никто не может помешать…
Ты только готовишься стать матерью. Тебе только предстоит это пережить, но, клянусь, ты никогда об этом не пожалеешь…
И не обязательно, что твой ребёнок станет повторением отца. Ты сама можешь помочь ему стать другим человеком. Но для этого нужно быть рядом с ним. Направ-лять каждый его шаг, исправлять чужие и свои ошибки…
Ты понимаешь, о чём я? — Лил с улыбкой посмотрел на Ириду и тут вдруг принялся развязывать верёвку на её правом запястье. — Собственный разум крепче любого узла, пойми это. Кэйдар и вправду не отступится до тех пор, пока не получит своего. Но ты-то, моя милая, получишь много больше, чем он. Ему нужен только наследник, только право занять место Правителя, у тебя же будет жизнь, свобода и собственный ребёнок. Ты не будешь одна в этом мире. Больше уже не будешь. Одно лишь осозна-ние этого сделает жизнь лучше. Появится какая-то цель…
— Вы тоже живёте для одного своего сына… — Ирида хмыкнула понимающе, поднося руки к лицу, разглядывая следы верёвок на запястьях.
— Он погиб. В одной из стычек с кочевниками… Уже два года как…
— Ради чего вы тогда живёте? — Ирида впервые с открытым интересом посмотрела на Лила. В глазах сердитая недоверчивость, на губах — усмешка.
— Ради таких, как ты! Ради тех, кто нуждается в моей помощи, пусть даже не осоз-навая этого…
Ирида рассмеялась в ответ, но тут же схватилась руками за живот, откинула голову на подушку, чуть ли не до крови кусая губы, заглушая ещё в груди стон боли.
— Я знаю, ты — умная девушка. Ты сама всё хорошо понимаешь. И можешь быть послушной. Тебя никто не будет больше связывать, никто не будет кормить и поить насильно. Ты получишь почти полную свободу. Но для начала тебе нужно подняться на ноги. Ведь так? — Лил старался быть отвлекающее, расслабляюще весёлым, но после всего, что он рассказал о себе самом, эта весёлость раздражала Ириду. Не надо вести себя с ней, как с маленькой девочкой, как с недалёкой варваркой.
И вообще, Ирида уже привыкла быть одна, она очень устала, и живот разболелся так некстати. Состояние её было таким, когда готов согласиться на всё и вся, лишь бы только оставили в покое.
Она закрыла глаза, сделала вид, что засыпает, но сама внимательно прислушива-лась к каждому шороху. Вот Лил опять коснулся лба, потрогал руку, считая пульс, поправил одеяло, прикутывая плечи, поднимаясь, сказал:
— Я зайду ещё, сегодня вечером… Мы можем поговорить ещё, если хочешь.