— А чего каверзные вопросы задаешь?
— Какие хочу, такие и задаю. Застольное время давно кончилось, а ты по старым меркам живешь, не можешь привыкнуть к гласности.
Участковый усмехнулся:
— Наверно, хотел сказать «застойное» время?
— Кротов, я никогда не двуличничаю, как другие. Что хотел, то и сказал. В чем в чем, но в застольных делах мы на месте не стояли, а неуклонно росли вверх. Советую тебе телек почаще смотреть. Там теперь все доступно объясняют, — мигом вывернулся Торчков и брезгливо сплюнул в сторону. — А насчет причисленного тобою к алкоголю компота скажу прямо: сто лет видал я тот прокисший компот! Мне вчерась Матрена привезла из райцентра десять бутыльков психоколы.
— Чего, Вань?.. — быстро вклинился в разговор Арсентий Ефимович Инюшкин.
— Чего? Чего?.. — передразнил Торчков. — Не прикидывайся валенком! Вроде не знаешь американскую газировку в бутылочках…
Инюшкин утробно хохотнул:
— Во когда я смикитил, почему ты Америкой заинтересовался. Значит, с наших яблочных напитков перешел на американские. Та газировка, Ваня, пепси-колой называется.
— Чо, шибко грамотным стал?
— Читать умею.
— Иди ты, Арсюха, со своими подковырками в пим дырявый!
— А ты, Ваня, шел бы со своими вопросами в баню…
Торчков с неподдельным изумлением глянул на Инюшкина, покрутил указательным пальцем у виска и повернулся к Бирюкову:
— Ненормальный. Чо с него возьмешь?..
— Не горячитесь. Проблемные вопросы надо решать спокойно, — стараясь примирить стариков, сказал Антон, однако Торчкова уже занесло:
— Игнатьич! Лично с тобой могу беседовать хоть до третьих петухов, а зубоскал Арсюха не заслуживает моего внимания ни на минуту. Я категорически осуждаю его недостойное поведение! — И, шаркая стоптанными сапогами, засеменил вдоль деревни к своему дому.
Инюшкин затрясся от внутреннего смеха. Зная неуемную натуру Арсентия Ефимовича насчет всевозможных розыгрышей, Антон улыбнулся:
— Зря обидели веселого человека.
Арсентий Ефимович, сдерживая смех, закрутил лысой головой:
— Нет, Антон Игнатьевич, Кумбрык не обидчивый, он заполошный. Сегодня же вечером придет ко мне с новой проблемой, например: «Почему при передаче телемоста американцы разговаривают с нашими людьми на своем языке, а смеются по-русски? Откуда они русский смех знают?» Ей-богу, мы с ним уже не один вечер потратили на решение подобных проблем. С Ваней не заскучаешь…
Бирюков пригласил Инюшкина в кабинет участкового, чтобы переговорить с ним, как советовал дед Матвей, о Жаркове. Едва Антон заикнулся о первом председателе колхоза, лицо Арсентия Ефимовича посерьезнело, а гусарские усы будто ощетинились.