— Здравия желаю, граждане-товарищи!
Участковый с удивлением уставился на старичка:
— Откуда ты взялся?..
Тот опять широко расплылся в улыбке:
— В сельмаг, Федорыч, за компотом пришел, а Бронька Паутова говорит, что головомойку от тебя получила и не торгует ныне сливянкой.
— Обрадовался! Знаешь, какой это компот?
— Не, не знаю. Вчерась я проворонил — телевизер глядел. Мужики подсказали, дескать, вкусная штука… — Увидев в машине Антона Бирюкова, старичок приветливо кивнул ему и, понизив голос, спросил Кротова: — Кажись, к Ерошкиной плотине навострились?..
— Тебе откуда про плотину известно? — снова удивился Кротов.
— Бронька в сельмаге трезвонит, будто Толик Плюшкин так ухайдакал бульдозером у плотины человека, что ни кожи, ни рожи — одни косточки остались.
— Ты чего мелешь, Иван?!
— Ей-Богу, Федорыч, Бронислава с такой речью выступает. Щас Арсюха Инюшкин допытывается у нее, какую преступлению его сынок учудил.
Кротов повернулся к прокурору:
— Видите, товарищ Белоносов, каким образом на селе из мухи слона делают?..
— Придется этого товарища пригласить в понятые, чтобы не распространял по селу ложные слухи, — сказал прокурор и сразу спросил старичка: — Как ваша фамилия?
— Мое фамилие Торчков Иван Васильевич, пенсионер, — одним махом ответил тот.
— Вы, Иван Васильевич, согласны быть понятым?
— А в чем заключаются эти функции?
— Поприсутствуете при осмотре местности. Потом протокол подпишите.
— Землю копать не придется?
— Лично вам — нет.
— Тогда согласен. Умственную работу я люблю.
— Садитесь в машину.
На морщинистом лице Торчкова появилось замешательство:
— А нельзя для компании еще и Арсюху Инюшкина прихватить из сельмага? Он тоже на пенсии баклуши бьет.
— Позовите его.
Торчков, по-утиному переваливаясь, быстро сходил в магазин. Отец Толика Инюшкина, Арсентий Ефимович, годами был ровесником Торчкова, но комплекцию имел столь внушительную, что Торчков рядом с ним казался ребенком. Топорща гусарские усы, Инюшкин смурно подошел к машине. Поздоровался. Узнав от участкового, что Толик «виноват» лишь в том, что при завмаге Паутовой очень сбивчиво сообщил о загадочном обнаружении у Ерошкиной плотины, Арсений Ефимович повеселел и согласился в понятые. Когда все уселись в машину и шофер тронул с места, Антон Бирюков обратился к устроившемуся рядом с ним Торчкову:
— Как живется, Иван Васильевич?
— Чо, Игнатьич, мне теперь не жить, — жизнерадостно ответил тот. — С утра до вечера дурака валяю, а пенсионная сотняга регулярно каждый месяц в карман поступает.
— Хозяйство держите?
— Этим скучным делом у меня Матрена Прокопьевна заворачивает. Привыкла на ферме за колхозными коровами ухаживать, дак теперь, когда на пенсион оформилась, собственную буренку, будто дите малое, лелеет.