— Ленка, родная… Что ж я накосячил-то так? Все погубил нах…
— Расслабься, Павлов. Все прошло.
— Если б ты знала, как тяжко чувствовать тебя, а видеть чужое лицо… Мне нужна простая баба, а не клубок страстей, загадок и проблем нах. Но ни с кем мне не будет так хорошо, как с тобой сейчас. Понимаешь нах?
— Павлов! Ничего сейчас у нас с тобой не было. Понял? Я просто немножко уступила блудливому телу, но мое сердце не с тобой, оно с Гришей. Так что не парься, тебе просто приснился классный поллюционный сон.
И, потрепав павловский упрямый ежик и бычью шею, Лена-Катя, как привидение, резко исчезла из задыхающейся от любовных испарений комнаты.
Настало утро — впереди был нелегкий день, который наверняка потребует от них мобилизации всех моральных сил. Григорий проснулся первым, бесшумно прошелся по квартире, чтобы не побеспокоить Катю, и теперь тихо лежал, закинув руки за голову, наблюдая за ней. Он пытался разобраться в своих чувствах к этой женщине, но ничего не понимал. Его размышления были прерваны женой, которая проснулась от его тяжелого взгляда.
— Нянька приедет через час, — доложил Григорий Кате, — тогда же и Вика с дочкой подойдут. Анька спит. Павлов тоже. Храпит, как паровоз. Может, придушить его?
— Расслабься, милый, шутишь натужно. — Катя потянулась. — Хватит уже насилия.
— Расслабиться. А как? Я ничего не понимаю, теряю семью, мой мир рушится на моих глазах. Я люблю тебя, люблю КАТЮ, а ты снова не КАТЯ, и я вообще запутался.
— Перестань. Я люблю тебя и буду с тобой, пока не выгонишь. Хочешь, буду Катей?
— О господи, как все сложно!
Катя нежно потрепала мужа по остаткам волос.
— А может, ты из-за наследства испанского расстроился? А, Гриш? Клево было б, правда? Родила б тебе сына с таким бонусом, а?
— Катя! Лена! Что ты несешь? Я из-за павловского пугача вчера за вас так испугался, что даже не знаю, как тебе и объяснить, мне без вас с Анькой ничего не надо. Ничего.
— Заслонил нас от пуль, папочка. — Она прильнула к нему, обняла и поцеловала. — Мы живы, мы с тобой, и если ты будешь со мной, то и Катя маленькая скоро будет с нами, ты только слушай жену.
— Ты пугаешь меня. — Гриша попытался освободиться из ее объятий.
— Нет, что ты, милый, все будет хорошо. Все страшное уже позади. Летом в Испанию поедем: солнце, море — сказка.
— А как же попадья?
— Это все прошлое. И мы его сегодня похороним. Кстати, милый, зачем ты выдрал странички из Катиного дневника? Жалел меня или не хотел, чтоб про наследство читала?
— Ничего я не драл. Я этот дневник уже после Катиной смерти нашел. Она к нему слишком трепетно относилась. Прятала, смотреть не давала, говорила, что он очень интимный. Писала, только когда меня рядом не было. Так-то. — Гриша попытался высвободиться из объятий жены.