Макс направил луч фонаря в третью клетку. Сначала им показалось, что она тоже пуста, но потом они заметили в самом уголке сжавшегося в комочек мальчика.
– Слава богу! Он здесь! – воскликнула Анна, бросаясь к клетке. На дверце висел замысловатый замок. В темноте Аня никак не могла его открыть. Она дергала за тяжелую задвижку так, что ушибла себе пальцы.
– Давай помогу, – предложил Билс, мягко отодвигая ее в сторону. Через секунду дверца распахнулась. Аня сначала бросилась вперед, а затем остановилась в нерешительности, видя, что малыш вжался в стену и мелко трясется, стуча зубами.
Аня растерянно оглянулась на мужчин, не зная, как поступить.
Макс только пожал плечами. Билс отвел глаза и махнул рукой.
Аня присела на корточки и протянула к ребенку руку ладонью вверх, как она делала, когда требовалось приручить животное. Малыш не сдвинулся с места, не сводя глаз с ее ладони. От руки девушки исходил слабый свет. Она светилась словно сама по себе. И еще от нее шло тепло. Мальчик видел свет и чувствовал тепло. Они притягивали его к себе, успокаивая страх. Он подался немного вперед, забывая об осторожности.
Тогда она заговорила. Макс и Билс удивились тому, как изменился ее хорошо знакомый им голос. Он обрел глубину и мягкость, речь звучала напевно. Макс обратил внимание, что Анна говорит не по-русски и не по-английски. Он подозревал, что такого языка вообще не существует или существовал очень давно, потому что ему казалось, что он уже слышал когда-то эти певучие, немного гортанные слова. Слышал, но забыл.
Анна говорила и говорила, ласково глядя на мальчика. Макс мог бы поклясться, что ее глаза теперь тоже светились. Но не так, как тогда, когда он оскорбил ее на празднике, совсем, совсем иначе. Они светились нежным голубоватым светом, мягко освещая ее лицо.
Вдруг мальчик заплакал, бросился к Ане, обхватил ее ручонками и уткнулся лицом в шею. Она ласково обняла его, поддерживая и прижимая к себе, поглаживая по вздрагивающей, покрытой густой шерстью спине.
– Что это было? – ошарашенно спросил Билс, с изумлением глядя на ее руки, словно ожидая, что они снова начнут светиться. – На каком это языке ты говорила с волчонком? Мне казалось, что русский звучит иначе.
Анна мягко рассмеялась.
– Это древний язык, старое, как мир, заклинание, которое позволяет приручить любое животное, заставить его довериться тебе, – пояснила она. – С людьми это заклинание не срабатывает, но малышу причинили такую боль, что обычных слов он бы не понял.
– Ловко, – похвалил Макс. – Ладно, бери своего найденыша и двигаем дальше. У нас мало времени.