– Даже сейчас в это верится с трудом, – подтвердил Гиршман.
Он уже взял себя в руки, выглядел таким же собранным и жестким, как обычно. Только несколько чаще прикладывался к стакану, наполненному бренди. Голем стоял возле стены, скрестив руки на груди. Молчаливый, как обычно, с непроницаемым лицом, по которому невозможно было прочесть его мысли. Если они у него были, разумеется.
Анна все больше убеждалась, что Голем идеально соответствует своей кличке – машина для убийства, не думающая, не рассуждающая, преданная своему хозяину до последнего вздоха. У него было лишь одно отличие от прототипа – Голем не способен предать своего хозяина. О причинах его преданности оставалось только догадываться, но если бы Анна знала о таком положении вещей раньше, это значительно облегчило бы ей жизнь. Не застав Голема по возвращении из леса, она испытала настоящий ужас. Нет, она не думала, что под шкурой оборотня скрывается этот гигант, поскольку уже видела истинное лицо волкодлака, просто боялась, что Голем, как и Барсик, на стороне Джалы.
Анна не стала спрашивать, что сделали с телом Джалы. Она предпочла бы вообще никогда больше не слышать о женщине, совершившей ужасные преступления.
Гиршман перегнулся через стол и тронул девушку за плечо.
– Анна…
– О, простите, я, кажется, задумалась, – неловко улыбнулась девушка и провела рукой по волосам. – На чем я остановилась? Ах да, вой по ночам. Утром я узнала, что вы держите в доме волчицу, и поначалу успокоилась. Хотя одновременно и удивилась, что кому-то пришло в голову держать у себя в доме дикого зверя. Но у богатых свои странности, прошу прощения за дерзость. Волк ничем не хуже крокодила или питона, которых заводят сегодня любители острых ощущений.
Гиршман ухмыльнулся, но ничего не сказал. Анна продолжала:
– К стыду своему должна признать, что очень долго не понимала, в чем дело. Милена догадалась обо всем гораздо раньше меня. Если бы я сообразила это и попыталась вызвать ее на откровенность с самого начала, то многих ошибок можно было бы избежать.
– Я так и не понял, зачем она вообще явилась сюда, да еще тайком, под видом девицы легкого поведения? – спросил Гиршман.
– Странно, что вы этого не поняли, – пожала плечами Анна. – Вы же сами сказали: она пыталась обратиться к вам за помощью, но вы ей отказали.
– Ну, было дело. Но чего она надеялась достичь таким образом?
– Думаю, поначалу у нее не было определенного плана, – задумчиво проговорила Анна. – Она хотела разобраться в ситуации. Возможно, подозревала, что с вашей женой не все в порядке, но, может быть, не было и этого, и ей просто хотелось думать, что вы променяли родную дочь на недостойную женщину. Девушка была обижена на вас. Да, я помню, вы говорили, что подозревали в чем-то вашу первую супругу, но ребенку нет дела до разборок между взрослыми. Девушка считала вас своим отцом и страдала оттого, что вы не желаете ее знать. Нельзя осуждать ее за это.