– Я услышала какой-то вскрик… – шептала Елена немолодому седоусому следователю, стиснув руки. – И шум, словно что-то хлопнуло… Поднялась с постели… Матери не было на месте. В последние дни мы стали ее привязывать на ночь, потому что она… Словом, иначе было нельзя. Я так испугалась, когда увидела, что ее нет… В комнате Никиты горел свет, и, войдя туда, я увидела мать там. Она стояла возле тела и… и смеялась… – Девушка не смогла дальше продолжать и разрыдалась.
Наконец под утро полицейские ушли, удалился и доктор, которому Александр более чем щедро заплатил за труды. Единственная служанка, бывшая нянька младших Васильчиковых, отправилась вместе с Еленой к ее тетке, к которой девушка согласилась на время перебраться. Во всем доме остались только Александр и Серж.
– Как все это ужасно, – проговорил князь, волнуясь.
Барон не видел смысла ему возражать. Серж остался в гостиной, а Александр вернулся в спальню Никиты, где тот был убит и где до сих пор на обивке кресла осталась его кровь.
Стараясь не глядеть в сторону, Александр осмотрел ящики стола и очень скоро обнаружил то, что искал. Пачку писем, кокетливо перевязанных лентой, которую не так давно разорвала чья-то нетерпеливая рука, и брошь матери. Второе кольцо, которое Никита украл, исчезло. Очевидно, он успел его продать.
– Ты нашел? – спросил Серж, когда Александр вернулся в гостиную. Тот кивнул. – Елена отдала мне ключи. Надо будет запереть дверь.
В особняке Мещерских, прежде чем лечь в постель, Александр развернул пачку с письмами и прочитал их все. Это были черновики писем его матери к неизвестному лицу, к графу Строганову и редкие, крайне сдержанные ответы последнего. У Александра сложилось впечатление, что граф нарочно писал так, чтобы ни одно его слово не могло быть использовано против него на возможном суде.
Дочитав последнее письмо, Александр почувствовал разочарование. Он мог бы понять, если бы его матерью руководила слепая страсть к графу – а если бы мог понять, то не исключено, мог бы и простить. Однако в каждой строке ее черновиков сквозили лишь нелепое тщеславие, неуемная жажда удовольствий и – молодой человек откровенно признался себе в этом – попросту глупость. Есть люди, у которых и тщеславие, и жажда удовольствий выглядят по-иному, значительно и интересно. Полина же Сергеевна была легкомысленна, самонадеянна и неумна – настолько, что в письмах одному любовнику открыто хвасталась властью, какую будто бы забрала над другим. Вряд ли графу Строганову могло понравиться подобное, и неудивительно, что, в конце концов, он ее бросил.