Поднялся хор нестройных возгласов:
– Андрей Петрович! Господин граф! Право же, нехорошо скрывать свое мнение, когда все уже высказали собственную точку зрения!
– В самом деле, – томно протянула хозяйка, княгиня Гагарина, и, раскрыв веер, стала им обмахиваться.
– Ну что ж, господа, – с притворным смирением начал граф Строганов, – я люблю факты, поэтому, с вашего позволения, начну с них. Итак, что мы имеем? – Он задумчиво прищурился. – Империя Российская располагается на колоссальной, без преувеличения, территории. Спросим себя: является ли эта территория сильной стороной нашей страны? Увы, нет. На севере страшные морозы, на юге пустыни, в обеих столицах снег лежит едва ли не по полгода. Сурова к нам природа, чего уж скрывать! Идем далее: как обстоит дело с нациями, населяющими эти странные, ни на что не похожие территории? И тут мы можем насчитать более ста пятидесяти наций с разными языками, разными религиями и разными обычаями – наций, которые зачастую с трудом уживаются между собою. Как поляки, к примеру, и русские. Но оставим в стороне вечные споры славян и взглянем на историю. Неандертальцев и прочих кроманьонцев я, с вашего позволения, оставлю без внимания, потому что нас интересует то, что ближе. И что же мы имеем? Из девятнадцати веков после Рождества Христова почти десять мы жили без христианства, два века с лишним были колонией татар, если называть вещи своими именами, а в оставшееся время по большей части либо цапались между собой, либо притязали на то, что мы держава всем на зависть, вот только никто почему-то признавать этого не хотел. Я уж не говорю о том, что до недавнего времени Россия являлась страной рабов и рабовладельцев, где владеть другим человеком считалось в порядке вещей. Правда, рабство из деликатности именовалось крепостничеством, но сути дела сие не меняло.
– Андрей Петрович, – довольно сухо вмешался поборник особого пути Российской империи, – мне кажется, я уловил вашу мысль. Вы…
– Дорогой мой! – перебил его граф. – Дорогой друг, я старый ретроград и думаю, что заслужил право говорить то, что хочу. Нет в истории особого пути! И прежде чем гордиться своей непохожестью на других, стоит как следует подумать о том, в чем эта непохожесть выражается. Может быть, в том, что у нас богатая страна, чьи жители уверены в своем завтрашнем дне? Или в том, что наша армия – самая сильная в мире и нам нет нужды считаться ни с чьими интересами, кроме наших? А может быть, в том, что наши литература и искусство задают тон в Европе? Но ведь ничего этого нет! Так в чем же наша непохожесть, а, господа? Уж не в том ли, что если мы толкнем кого-нибудь на улице, то даже не подумаем извиниться? Или же в том, что мы испокон веков думаем одно, говорим другое, делаем третье, и всё, заметьте, совершенно искренне? А может быть, наша отличительная черта в том, что у нас всюду лихоимство, самое неприкрытое воровство и, главное, святая уверенность, что так и должно быть, потому что Россия большая и ее богатств на всех хватит? Чем еще мы можем похвастаться, господа? Тем, что жизнь человека, его человеческое достоинство у нас не стоит ничего? Тем, что наши люди никому и ничему не верят, что у нас нет ни общественного мнения, ни личностей, способных его разбудить, а только более или менее продажные писаки? Что законы у нас издаются, но не выполняются, и это совершенно никого не волнует? – Строганов повернулся к другому спорщику, который утверждал, что путь России должен лежать строго на Запад. – И вы хотите с таким вот багажом прибыть в Европу, где законы уважаются, где человеческая жизнь считается величайшей ценностью, где хаос, проистекающий из всеобщего равнодушия и наплевательства, не подменяет собой порядок? Вы просто смешны, милостивый государь!