Для людей XVII века было очевидно, что величие — штука наследственная, неопровержимо изобличающая как раз «высокое» происхождение. Не случайно же в среде польского шляхетству, где не очень популярен был Иван, шел слух, что Дмитрий — внебрачный сын Стефана Батория.
В «наследственное величие», передающееся с генами, простите, совершенно не верю: один князь Рюрикович на моих глазах спился и помер от вульгарного простонародного пьянства.
Зато видел проявления «природного величия» у людей, чьи деды пахали землю, но сами эти люди были уверены в своей значительности. Величие, дух превосходства появляется у людей, когда они действительно верят в свое превосходство над окружающими. Такие люди, кстати, обычно скромны, доброжелательны, приятны в обхождении: им ведь не надо ничего и никому доказывать! Прекрасно сказано у Роберта Уоррена: «Честолюбивый человек — это тот, который хочет, чтобы другие верили в его величие. Судья уверен в своем величии, и ему все равно, что думают другие»[73]. От спеси московских бояр просто воняет комплексом неполноценности, поведение же Дмитрия убеждает — уж он-то о своем величии нимало не беспокоится. И потому не честолюбив.
Кроме того, Дмитрий вел себя предельно странно для авантюриста и самозванца. Пойти в Московию так, как пошел он — с несколькими тысячами людей против огромной армии, против всего государственного аппарата, мог только человек, совершенно уверенный в себе. Тот, кто убежден так же, как в солнечном восходе: что, по словам Наполеона, «солдаты не будут стрелять в своего императора». Человек, совершенно убежденный в своем праве на престол и на полную возможность довериться «своему доброму народу» — как в Путивле.
Странно вел он себя и войдя в Москву. Казалось бы, первое, что надо сделать в столице, — это устроить хор-рошую резню, перепугать до полусмерти бояр с князьями, заменить неверных и чужих людей, служивших всякому, кто платит, на своих, верных и надежных.
Говоря коротко — ничего-то этого он не сделал. Наоборот, осыпал милостями всех, кого только успел. Заплатил долги Ивана IV. Вернул из ссылки всех сосланных при Годунове, всем вернул отнятые имения, всем разрешил жениться.
Объявил свободу свободного выезда из Московии и свободного въезда, а также свободу торговли. Сохранились его слова: мол, от свободной торговли государство только богатеет.
Стал приглашать иностранцев, знающих ремесла и науки. Стал готовиться к войне за овладение Крымом: проводить маневры, готовить оружие. Начал политику сближения с европейскими странами. Любознательный, умный, живой и доступный в обращении, он любил новое, охотно вступал в беседы с боярами и постоянно уличал их в невежестве. «Вы поставляете благочестие только в том, что сохраняете посты, поклоняетесь мощам, почитаете иконы, а никакого понятия не имеете о существе веры…» — говорил он попам и боярам.