И был при этом снисходителен. Невероятно, не помосковски снисходителен.
Вскоре после венчания Дмитрия Ивановича на царство Василий Иванович Шуйский начал собирать у себя по ночам именитых московских купцов и бояр и вести с ними разговоры, что «царь не настоящий», самозванец, хочет уничтожить православную веру и продать Святую Русь чертовым ляхам. А потому его необходимо свергнуть.
Шуйские пытались забросить эти «идеи» в массы. Массы донесли куда следует. Трех старых дураков братьев Шуйских, Василия, Дмитрия и Ивана, арестовали. Дмитрий Иванович судить сам их отказывается; пусть их судит специальный Собор из представителей разных сословий. Собор приговорил Василия Шуйского к смерти, его братьев — к ссылке.
Дмитрий Иванович простил всех трех, отменил приговор, вернул трех негодяев ко двору. Почему?! Что двигало Дмитрием?!
Могу только провести две аналогии. Одну — с византийским императором Юстинианом, обронившим как-то вполне серьезно: «Ну что поделать, если нет в людях моего совершенства…» После чего простил явного подонка и изменника. Вторую — с Папой Римским Иннокентием III. Когда кто-то из приближенных к Папе лиц стал говорить о кознях германского императора, Папа снисходительно заметил: «Но ведь это только я безгрешен».
Поступить таким образом, как Дмитрий, мог только человек, абсолютно убежденный в своем праве на трон, смотревший на всех московитов как на неразумных детишек, в которых — что поделать! — нету царственного совершенства…
Еще в XVII веке высказали предположение: может быть, иезуиты воспитали Дмитрия? Воспитали приблудного парнишку, уверили его, что он и есть «чудесно спасшийся» Дмитрий, он и рад стараться.
Почему именно иезуиты? А потому, что в Российской империи именно иезуитов полагалось ритуально ненавидеть. Так сказать, как исчадий католицизма и ходячих воплощений «польской опасности». Если уж в появлении холеры в 1830 году немедленно обвинили поляков, то как же могли не быть виноваты иезуиты?!
Да только вот беда… Во-первых, Дмитрий неплохо говорил по-польски и по-немецки, но совершенно не владел латынью и делал очень наивные, очень смешные ошибки. Буквально не мог написать собственного имени: вместо imperator — писал in Perator; вместо Demetrius — Demiustri. Трудно поверить, что отцы-иезуиты совсем не научили бы воспитанника латыни: они ведь и общались на латыни, дети разных стран европейского материка.
Во-вторых, Дмитрий оказался совершенно равнодушен к католицизму. Католический костел в Кремле он создал, резонно объяснив взъерепенившимся московитам, что ведь лютеранские кирхи в Москве разрешено построить? Ну так пусть будет и костел. Но и только.