Как бы между прочим дал номер своего телефона Лариске, мол, если что — звони. Хотя на самом деле надеялся, что Лариска сама звонить не будет, зато непременно передаст телефончик подружке. Та покочевряжится немножко, испереживается вся из-за того, что кавалер больше не пристает, да и позвонит сама — куда она, на фиг, денется, козявка неопытная? А вот тогда он отомстит ей жестоко! Она до конца дней своих жалеть будет о том, что позволила себе так говорить с Андреем Потураевым.
Летние дни пролетали незаметно. Лариса прицепилась к Вовке, как к родному, и стала в их компании вроде как своей. Андрюшины же пассии менялись со скоростью взбесившегося калейдоскопа. Не то чтобы Потураев страдал сексуальным бешенством, просто стремился продемонстрировать перед Лариской, что совершенно не страдает из-за невнимания к собственной персоне со стороны Марины. Сам старался ее имя не упоминать. Если же воспоминания травили душу и молчать было совсем уж невмоготу, отзывался о ней, как о маленькой глупой дурочке:
— Ну что, Лар, как там твоя подружка? Сильно на меня обижается? Все ждет небось, как я к ней заявлюсь с шикарным букетом и обручальным колечком на тарелочке с голубой каемочкой? Надо же, оказывается, в наше циничное время еще выпускают таких наивных дурочек!
Лариска охотно поддерживала шутку:
— Ох, Андрюша, и не говори. Надо же быть такой сладкой идиоткой! Ну подумаешь, девственности лишилась. Все равно бы это произошло рано или поздно. Тогда почему не сейчас, почему не с тобой? 'Беречь себя для мужа'. Хм, что за чушь?!! Кому это надо?
— Вот-вот, и я о том же, — подхватывал Андрей. — Так как она, сильно на меня сердится? Поди, все уши тебе прожужжала, да? Дитя наивное.
Однако Лариса действительно не замечала его явного интереса к этой теме, все чаще бывала поглощена собственной персоной и личностью бесценного своего Вовчика.
— Ой, да что ты все про Маринку да про Маринку? Я и видеться-то с ней не успеваю, все боюсь Вовчика одного оставить. Правда, пару дней назад встретились случайно, протарахтели два часа прямо на улице. Да только она, по-моему, про тебя давно думать забыла. Она у нас такая — о неприятностях старается забыть поскорее. Ее, по-моему, книжки гораздо больше интересуют. Представляешь, в наше-то прогрессивное время — и книжки! Вот дура-то!
Андрея дико коробила легкость, с которой Лариска предает подругу, с каким удовольствием говорит о ней гадости. Она и раньше-то, с самого дня знакомства, ему не нравилась, а теперь он чувствовал к ней совершенно непереносимое презрение. Однако откровенно его демонстрировать не осмеливался: почему-то, несмотря на все уверения самого себя в том, что сам ни за что не напомнит о своем существовании Маринке, опасался потерять единственный источник информации о вредной девчонке.