Нацеловавшись вволю, наласкавшись, вплотную приблизившись уже к более опасным ласкам, Андрей нарушил молчание:
— Родители скоро придут? Мы успеем?
Маринка словно очнулась. Что? Опять? Он и теперь ни о чем другом думать не может? Значит, все правда, и им всем от девушек нужно одно и то же?
Резко отстранилась:
— Да, наверное. Так что тебе лучше уйти.
Сказала холодно и резко, так, что и чурбан почувствовал бы ее недовольство. А разве ж Андрей чурбан?
— Ну что опять не так?
— Ничего, — буркнула Марина и отвернулась. — Мне кажется, тебе пора.
Андрей обхватил ее сзади, прижался всем телом, зарылся носом в ее длинные спутанные волосы, зашептал в самое ухо, обдавая не столько даже дыханием, сколько желанием, горячим и непреодолимым:
— Я никуда не уйду. По крайней мере, один. Я не хочу от тебя уходить. И не уйду. Ты же и сама не хочешь, чтобы я ушел, верно? Молчи, не ври, я все равно знаю, что ты не хочешь этого. Не бойся, я не уйду. Ты уже победила, так что можешь отдохнуть — схватка окончена, я покорен окончательно и бесповоротно.
Маринка, наивное дитя, обрадовалась, даже не пытаясь скрыть восторг, повернулась к нему, пытаясь заглянуть в глаза:
— Правда? Значит, мы теперь всегда будем вместе?
Что это? Ей показалось, или он и в самом деле усмехнулся? Да нет, показалось. Конечно, показалось. Вон ведь как ласково смотрит.
— Да, малыш, теперь мы будем вместе. Ты довольна?
Маринка радостно кивнула. Прижала голову к его груди и вновь кивнула. В глазах закипали слезы.
— Андрюшик, милый, я так тебя люблю! Если б ты знал, как я тебя ждала! Я знала, что ты все поймешь, я знала, что ты придешь! Не знала когда, но уверена была — придешь, никуда не денешься! Мы ведь с тобой предназначены друг для друга, правда?
От того, как она произнесла его имя, Андрей аж поплыл. Однако дальнейшие ее слова едва не заставили его рассмеяться вслух: что за сладкая идиотка! Ну ничего, ему же лучше. А ей — больнее. Он ведь и хотел сделать ей больнее, вот она сама же ему в этом и поможет.
— Правда, детка! Мы теперь всегда будем рядом!
И наглая рука смело нырнула под халатик. На сей раз Марина не стала изображать из себя недотрогу, вся подалась ему навстречу, задрожала. Но, вспомнив вдруг, что в любой момент могут заявиться родители, запротестовала не слишком активно, сама дико сожалея об отказе:
— Нет, Андрюшечка, не сейчас! Сейчас нельзя, родители вот-вот заявятся. Ты же не хочешь, чтобы они застукали нас за интересным занятием?
А сама не могла заставить себя оторваться от него: как же так, она ведь так долго ждала этого мгновения, так долго мечтала бессонными ночами о его безумных ласках, о его бесподобно длинных наглых пальцах. Ах, как обидно, когда вот он, совсем рядышком, и пальцы его, умелые и самоуверенные, уже проложили себе заветную дорожку.