Дядя Вася тем временем не унимался:
— А что, на, родители когда приедут? Лариска говорила, нах, на две недели путевка? Так они там и Рождество, на, и Новый год встретят? Или на Новый год уже будут дома? Звонили, на? Как там их французское Рождество, нах? Понравилось?
— Еще бы не понравилось! В ресторане-то с видом на Эйфелеву башню.
— Супер, — оценил дядя Вася. — Так когда, говоришь, приедут, нах?
Маринке хотелось кричать. Ну что ж ты, дядя Вася, такой непонятливый?! Ну зачем же ты выдаешь кому попало всю информацию? Ты же, дурак старый, открытым текстом заявляешь незнакомому человеку, что Маринка одна, без родителей, и что можно заниматься всем, чем попало, не стесняясь, как прежде, быть застигнутыми врасплох на полях постельных баталий!
— Скоро, дядя Вася, скоро. Скорей, чем бы я того хотела.
Дядя Вася заржал, как конь в женской бане, или как у них, у лошадей, называется подобное заведение.
— О да, нах, это точно! Куда бы мне, нах, тетю Розочку пристроить? Хотя бы на праздники, на!..
Дядя Вася не стал подвозить Марину к самому парадному, остановился метрах в тридцати от дома, дабы не совершать излишних маневров на дороге. На всякий случай спросил Андрея:
— Тебя подвезти, или как?
Андрей деликатно потупил глазки:
— Спасибо, не надо. Я провожу даму…
Естественно, после дяди-Васиных словесных излияний Марине не удалось расстаться с Андреем у порога. К сожалению ли, к счастью, но дядя Вася выболтал гораздо больше сведений, чем необходимо было Андрею для очередной победы…
Андрей прошел в гостиную без приглашения, оглянулся:
— Да-а-а, а здесь ничего не изменилось…
Марина по-прежнему спокойно, словно ее абсолютно ничего не волновало, подтвердила:
— Да, здесь все по-старому: старая мебель, старый телевизор, даже обои на стенах все те же.
— И все та же девочка-хозяйка, — с улыбкой продолжил Андрей логический ряд.
— Нет, девочки-хозяйки в этом доме больше нет, — тоже с улыбкой возразила Марина. — И это, пожалуй, единственное, что изменилось здесь за последние годы.
Потураев подошел к ней, взял за плечи, но не притянул к себе, а лишь пристально вгляделся в ее глаза — мелькнет ли там отголосок былой любви, отблеск хоть какого-нибудь чувства, — но нет, пока лишь лукавая усмешка светилась в них. Спросил:
— И куда же подевалась та замечательная девочка-хозяйка?
— Выросла. — Марина сбросила его руки и отошла на несколько шагов. — Она просто выросла.
— Значит, она по-прежнему здесь? Хоть и подросшая, но все-таки здесь?
— Нет, она осталась в прошлом. А ее место в этом доме заняла другая: не подросшая, как ты говоришь, девочка, а взрослая, опытная женщина. И она мне нравится куда больше, чем та глупая девчонка.