Сладкий перец, горький мед (Туринская) - страница 155

***

Потихоньку, вроде незаметно, подкрался маленький юбилей — пятилетие совместной жизни супругов Дрибница. Втайне от Татьяны Володя организовал крупномасштабное мероприятие с вывозом гостей на два дня в приватный дом отдыха со скромным названием "Морской". Дом отдыха располагался на живописном островке в пригородной зоне. Пологие склоны острова и мелкопесчаные золотистые пляжи, высокие океанские волны со стороны открытого моря и практически гладкая, зеркальная вода со стороны, обращенной к берегу, высокие прямые сосны и вычурно изогнутые кедры и пихты — в общем, райский уголок. Вдобавок к природным прелестям, на островке расположился уютный белоснежный трехэтажный отель с номерами "люкс" и обслуживанием высшего класса. К услугам отдыхающих были теннисные корты, массажный и грязелечебный кабинеты, сауна, бассейн и солярий для тех, кто предпочитает натуральному загару искусственный. Среди друзей и соратников по бизнесу присутствовали и родственники с обеих сторон: старшие Дрибницы, Володина сестра с мужем и дочерью, Сашка Чудаков с супругой Лилей и, конечно, Ада Петровна с Сергеем.

Таня старалась избегать тесного общения с родственниками. Рассказывать Вовиным родителям обо всех своих бедах было бессмысленно: во-первых, вряд ли поверят, ведь, как водится, "их сын самый лучший, самый-самый, и натворить таких дел не мог просто потому, что не мог натворить такого никогда и ни при каких обстоятельствах", а во-вторых, самой больно было вспоминать о тех страшных месяцах истязаний, растянувшихся едва ли не на год. Со своей же матерью, прекрасно знавшей правду, говорить не хотелось категорически именно в силу ее знания и непринятия мер к спасению дочери от взбесившегося ревнивца. О Сереге же и говорить нечего. Собственно, его и Дрибница не очень-то хотел приглашать, но Вова был очень осторожным человеком: "Не плюй в колодец", как говорят. Ведь понадобился же ему Серега однажды, как знать, а вдруг вторично пригодится? Пьянь, конечно, последняя, да и по сути полное дерьмо, да кто знает, что там, за поворотом…

Были среди гостей и ближайшие Танины подруги. Сима словно прилипла к Худому, ни на шаг не отставая от любимого. Луиза же появилась с третьим уже мужем. Как и второго, Таня его практически не знала. Она едва успевала отслеживать новые Луизины фамилии: изначально Шкварюгина, потом недолго мадам Бубликова, в следующий раз столь же недолго Борзиянц, а ныне, уже почти год — Сюсченко. И вслед за собой перетаскивала на каждую фамилию маленькую Гайку.

Луиза довольно редко появлялась на пороге Таниного дома. Как и прежде, она в основном объявлялась тогда, когда в очередной раз стояла на грани разорения. Правда, теперь она уже не торговала на базаре. Нынче она стала "крутой" бизнеследи: по-прежнему моталась за шмотками в Китай, но на базаре имела уже не пол-лотка, как некогда, а целый контейнер, в котором своеобразным семейным подрядом трудилась на благо единственной дочери мама Роза. Луиза любила жить на широкую ногу, на каждом шагу изображая из себя самую что ни на есть новую русскую. Правда, проявляла свою принадлежность к клану "избранных" довольно оригинально, не понимая, насколько смешно выглядит в нелепых попытках казаться чем-то большим, нежели была на самом деле. Любила шикануть приблизительно следующим образом. Проходя с подругами мимо ларька с сигаретами-шоколадками, заказывала себе громко, чтобы слышали все: "Мне, пожалуйста, "Орбит" без сахара. Девчонки, а вам что? Заказывайте: "Марс", Сникерс", "Баунти"? Не скромничайте, я плачу". Дитя рекламы! Наивное, нелепое, не слишком разумное. Употребляла только те товары, что чаще других рекламировали по телевизору, не вдаваясь особо в тонкости, существует ли "Орбит" с сахаром, а батончик "Марс" с тонким слоем шоколада. И одеваться любила во все яркое и модное, совершенно не переживая о том, что модная шмотка может совсем не так смотреться на ее коротеньком пышном теле, как на высокой стройной манекенщице. Вот и на юбилей Дрибниц заявилась в модном черном трикотажном платье китайского ширпотребовского изготовления, весьма карикатурно обтягивающем крутые Луизины бедра и огромную, слегка обвислую грудь. А разрез, который должен был бы эротично приоткрывать при каждом шаге стройную ножку, на ее толстых ляжках превратился в фигурный круглый вырез, практически оголивший и выставивший на всеобщее обозрение целлюлит в дешевых колготках. Но Луиза этого не замечала, как и удивленные и насмешливые взгляды, и несла себя гордо, еще более утверждаясь в собственной значимости среди таких важных Дрибницынских гостей, мужественно перенося июньскую жару и проклиная толстый синтетический трикотаж.