Отправить брата восвояси вместе с "Наполеоном" Вовке действительно оказалось неудобно. Пришлось отложить все дела и развлекать непутевого родственника. Выпили по одной, выпили по второй. Тут и прорвалась вся Вовкина боль, обнажилась кровоточащая рана. Никогда никого не пускал Вовка в свою душу, а тут расквасился, как сопливая гимназистка, выложил все, что так томило последние дни и не давало дышать полной грудью.
— Ну и чё ты маешься, дурик? Ты думал, о твоих чувствах к Таньке никто и не догадывается? Да ты ж прозрачный насквозь, я вообще не знаю, как ты в бизнесе умудряешься крутиться со своей стеклянной натурой. У тебя ж каждая мысль на лице написана! По крайней мере, если она касается Таньки Голик. Дура ты, дура. Давно взял бы ее в оборот и не мучился. Кто тебя учил девок слушать? Тебе ж сказано: послушай, что баба скажет, а сделай по-своему. Они ж никогда прямо не говорят, чего хотят. Говорит: "Пусти", а на их языке это значит "Прижми покрепче". Бестолковый ты, Вовка, ей Богу бестолковый…
— А я и не спорю, — Вовка вяло закусывал французский коньяк соленым бочковым помидором. — Да, я дурак. Только что мне теперь делать? Свадьба через девять дней. Зал забронирован, гости приглашены. Да и хрен бы с этим. Но как я Любку на фиг пошлю?! Она-то тут при чем? Она ж не виновата, что я люблю другую! А Любка мне и даром не нужна. Я вообще не представляю, как я с ней в постель лягу…
Сашка собирался было налить по третьей, но при этих словах поставил бутылку на стол. Посмотрел на брата выпученными глазами и спросил почему-то шепотом, хотя в комнате, кроме них, никого не было:
— Не понял. Так ты что, еще не спал с ней?
— Конечно нет. Ты что? Как можно до свадьбы?
Сашкин голос вдруг сделался гадливо-сладеньким:
— Вова, ты чё, больной? Ты в каком веке живешь? Как можно жениться, не попробовав будущую супругу? А если она тебе не подходит? Или ты ей? Или она у тебя девочка?
Дрибница возмутился:
— Конечно девочка! Что за идиотские вопросы ты задаешь? И вообще моя личная жизнь тебя не касается. Сам кобель, трахаешь все, что шевелится, хочешь, чтобы все вокруг такими же пошляками были?!
Сашка помолчал немного, пытаясь поверить в то, что услышал, и в то, что не было сказано, но имелось в виду, и вновь перешел на шепот:
— Вова, ты чё, блин, девственник?! Ты хочешь сказать, что не только Любку не трахнул, но вообще еще с бабами не спал?
Дрибницу передернуло от такого цинизма. И вообще этот разговор был ему крайне неприятен. Он уже страшно сожалел о своей откровенности, но слово не воробей…