Но так как беспристрастие было не чуждо молодому Джолиону, то он пришел к выводу, что называть варварством то, что есть лишь отсутствие воображения, - несправедливо: ведь никому из них не приходилось очутиться на месте зверя, посаженного в клетку, и напрасно было бы ждать, что эти люди поймут ощущения животного, лишенного свободы.
Они вышли из сада - Джолли и Холли в состоянии блаженного исступления, - и только тогда старому Джолиону представился случай поговорить с сыном о том, что лежало у него на сердце.
- Просто теряюсь, - сказал он, - если так будет продолжаться, я не знаю, чем она кончит. Просил ее позвать доктора - не желает. Ничего в ней нет моего. Вся в бабушку. Упряма как мул! Уж если заартачится, так кончено дело!
Молодой Джолион улыбнулся; глаза его скользнули по подбородку отца. "Оба хороши!" - подумал он, но промолчал.
- А тут еще этот Боснии, - продолжал старый Джолион. - Меня так и подбивает всыпать этому молодчику как следует, но я не могу, а вот почему бы тебе не попробовать? - добавил он с сомнением в голосе.
- Что же он, собственно, сделал? По-моему, пусть лучше расходятся, если не могут поладить.
Старый Джолион взглянул на него. Затронув вопрос, касающийся взаимоотношений между полами, он сразу же почувствовал недоверие к сыну. Джо, наверное, придерживается на этот счет весьма сомнительных взглядов.
- Не знаю, как ты на это смотришь, - сказал он. - Мне кажется, ты становишься на его сторону. Что ж, это не удивительно, но я считаю, что Боснии ведет себя безобразно, и если он попадется мне когда-нибудь, я ему так и скажу.
Старый Джолион замолчал.
Невозможно обсуждать с сыном всю недопустимость поведения Боснии. Разве сам он не совершил такого же (даже худшего) поступка пятнадцать лет назад? И последствиям этого безумия не видно конца!
Молодой Джолион тоже молчал; он сразу же понял мысли отца, так как, будучи свергнутым с тех высот, откуда все кажется слишком простым и очевидным, он поневоле приобрел проницательность и чуткость.
Его взгляды на вопросы пола, сложившиеся пятнадцать лет назад, в корне расходились со взглядами отца. Этой пропасти не перешагнешь.
Он сказал холодно:
- Босини, верно, увлекся другой?
Старый Джолион недоверчиво посмотрел на него.
- Не знаю, - сказал он, - говорят.
- Должно быть, так оно и есть, - неожиданно ответил сын. - Вам, вероятно, сказали, кто она?
- Да, - проговорил старый Джолион. - Жена Сомса.
Молодой Джолион не свистнул от изумления. Жизнь отучила его свистать в подобных случаях; он посмотрел на отца с еле заметной усмешкой.