Трудно себе представить менее убедительное предположение. Всему миру известно, что физические достоинства и недостатки хирурга нисколько не повинны в действенности анестезии…
Операция на печени была проведена Вишневским блестяще, ни одного стона больной не проронил. Само собой разумеется, что успех оператора не вытекал из благодатных преимуществ его конституции перед конституцией Керра.
Когда молодые врачи спросили Вишневского, что дало ему уверенность в том, что можно оперировать печень под местной анестезией, он объяснил:
– Чем больше я приглядывался к органам и тканям, тем более убеждался, что они как бы отгорожены друг от друга, заключены в тканевые футляры. Природа словно создала это приспособление, чтобы облегчить нам анестезию. То, что возможно в полости живота, решил я про себя, должно успешно осуществиться и в полости любого органа.
Мысль о том, что удачи и неудачи хирурга в большой мере зависят от него самого, от того, в какой степени он Щадит организм, уже не оставляет Вишневского. Теперь во всякой неполадке за операционным столом и в плохом самочувствии больного в постели, после операции, он ищет в первую очередь собственную вину.
У больного после удаления аппендикса началась закупорка вен на ногах. Много времени спустя то же самое повторилось с другим. Трудно предположить взаимосвязь между отростком кишечника и образованием тромбов в сосудах ноги.
«Я в последнее время стал невнимателен, – решает ученый, – грубо оперирую, нехорошо… Толчкообразные уколы шприцем могли ранить ткани, холодный новокаин тоже мог стать источником травмы».
Он вырабатывает плавность в манипуляциях, начинает применять теплый раствор новокаина, и осложнения больше не повторяются.
* * *
В 1922 году малоизвестный провинциальный профессор сделал на съезде хирургов в Москве сообщение об операциях на желчных путях под местной анестезией. Он привел материал двадцати двух случаев обезболивания и твердо настаивал, чтобы больных с желчнокаменной болезнью, особенно страдающих печенью, оперировали по его новому методу, именуемому «ползучим инфильтратом».
Знаменитый уролог, бывший лейб-медик, неожиданно заинтересовался провинциалом.
– Кто был вашим учителем? – спросил он его.
– У меня не было учителей, я сам учился.
Ответ был странный, но хирурга не очень смутил. Бывают, конечно, и такие явления, суть не в этом, – то, что профессор сегодня сообщил, очень важно и любопытно. Не согласится ли Вишневский сделать и съезду урологов такой же доклад? Было бы истинным несчастьем, если бы отечественная урология не познакомилась с методом ползучего инфильтрата.