Пигалица, с любопытством прислушивавшаяся к разговору, робко сказала:
— Да не примет он его…
Но на Сеню это не произвело никакого впечатления.
— Шура, быстро! Ты что, русского языка не понимаешь? Шура!
— Ох уж этот Булаев! — вздохнула секретарша и отправилась к Медведеву.
Когда дверь за ней закрылась, Сеня сказал:
— Видал? А ты, Сашка, до сих пор не научился с женщинами разговаривать. В тебе этой интеллигентской стеснительности пруд пруди. «Ах, простите, пожалуйста, ах, извините, пожалуйста», — передразнил он. — Все это мелкобуржуазная гниль. А с женщинами как надо? Смирно! Руки по швам! Кру-угом, шагом арш! Иди к Медведеву. Вон Шурочка вышла. А вечером на торжественном заседании встретимся.
— Пройдите, товарищ Белецкий, — сказала секретарша, — товарищ Медведев ждет вас.
Я знал сдержанность Медведева, его сухость. И все же я ожидал, что встреча будет иной: слишком многое нас связывало. Но, как известно, ожидания не всегда сбываются…
Медведев сидел за большим письменным столом в глубине комнаты. Окна были зашторены, на столе горела лампа. Александр Максимович любил работать по ночам и поэтому даже день пытался превратить в ночь. Увидев меня, он встал, легким, без малейших усилий, движением руки отодвинул в сторону массивное кресло. Большой, в хорошо пригнанной гимнастерке, на широкой груди — два ордена Красного Знамени. Он был совсем прежним Медведевым. Может быть, действительно годы над ним не властны? Нет, властны… Не было тогда в его волосах вот этой белой пряди, не было и гусиных лапок у темных, слегка косящих глаз, морщины на переносице. И походка изменилась, стала более тяжелой, грузной. Постарели вы, Александр Максимович, здорово постарели!
— Здравствуй, Белецкий, садись.
Моя рука совсем потерялась в его широкой ладони.
— Ну, рассказывай, как жил.
Я начал рассказывать. Медведев не терпел многословия, поэтому я старался говорить сжато. Он внимательно слушал, опершись локтями о стол. Иногда задавал вопросы, короткие, точно сформулированные. Никогда не думал, что человеческую жизнь за несколько лет, со всеми ее событиями и треволнениями, можно изложить в десятке фраз. Оказалось, можно…
— Почему не попросил у меня рекомендацию, когда заявление в партию подавал? — спросил Медведев.
Я пожал плечами.
— Боялся, что не дам?
— Нет, не поэтому.
— А почему?
— Как-то в голову не пришло. Да и зачем? Мне кажется, что человека надо оценивать не по вчерашним, а по сегодняшним делам.
— Вот как! — сказал Медведев, и по его тону трудно было понять, одобряет он высказанную мною мысль или порицает.