— Ты не должен давать мне никаких клятв, ясно? Ты ничего не должен мне обещать.
Джон думал, что любит Дженифер, но по-настоящему влюбился в нее после свадьбы. Ему нравилось в ней все. Он любовался Дженифер и днем, и ночью, она казалась прекрасной в любом наряде. У него был дом, небольшие сбережения, кое-какое наследство он получил от родителей. Ему нравилось возиться в доме, благоустраивая для нее, но Дженифер, казалось, не хотела никаких перемен.
— Оставь все как есть, — сказала она. — Мне особого уюта не надо, займись лучше садом, это тебе больше нравится.
Поэтому он и купил только эту огромную кровать и превосходное, дорогое старомодное постельное белье, которое теперь было накрахмалено и отглажено. Между этими простынями она была так добра и нежна с ним, но через некоторое время, когда срок индульгенции закончился, он не осмеливался просить ее любви чаще, чем один раз в неделю, а затем не более раза в две недели…
Он себя знал, и знал, что ему никогда не заговорить с ней об этом. Откровенный разговор, доверительность — не для него. Такие вещи проповедует Марк Симмс, но не он. Если их семейная жизнь становится пресной, без секса, значит, так и должно быть, он должен смириться.
К его удивлению, первой заговорила об этом она. С восхитительной простотой она сказала, что такая любовь — самое ужасное, скучное и мучительное занятие и ее не устраивает, она просто заболевает от такого секса. Она была очень тактична и, нежна, но говорила решительно. Почему бы ей, если он позволит — она помялась, но подошла и обняла его, — не попытаться научить его, почему бы им не попытаться вместе?
И началось его счастье, обучение искусству любви с женщиной, которую он боготворил и которая, он так думал, любила его. Все наполнилось новизной, секс стал источником удовольствия, триумфом чувственности. Фраза «Идем спать» приобрела для него совершенное иное значение. Она могла раздвинуть занавески, наполнить комнату светом, скользнуть снова в его объятья, прижаться всем телом и шептать…
Иногда она даже днем могла увлечь его в спальню и затащить в постель. Она обещала никогда не притворяться, изображая оргазм, на самом деле не достигнув его. Поэтому он всегда знал, когда она действительно испытывала оргазм в первый раз, и все последующие были тоже настоящие. Джон гордился, что мог доставить ей такое наслаждение. И когда он старался довести ее до высшего блаженства, она возбужденно повторяла «да, да, да!», шептала его имя и «мой дорогой» и кричала, дойдя до предела. И это Дженифер, которая в другом состоянии никогда не повышала голоса. И вот в середине, на пике, когда они, как ему казалось, почувствовали друг друга и добрались до высоты ощущений, Питер Моран вернулся, она бросила все и ушла к нему.