Выбрался на сухое место, осмотрелся. Уже совсем рассвело. Вокруг была необозримая зеленая равнина. Там, откуда он выбрался, клубился туман, как над озером. Лес, к которому он шел и который казался совсем близким, далеко отодвинулся вместе с горизонтом.
Становилось все светлее, и нужно было срочно убираться с этого хорошо просматриваемого места. А тут еще, как назло, привязались две сороки, летают над ним и тревожно орут на все болото. Самарин свернул в сторону и, пригнувшись, побежал левее, туда, где над зеленой гладью болота виднелась бахрома кустарника. Мшаник кончился, ноги стали вязнуть в черной земле. Он остановился. Здесь когда-то добывали торф. Неподалеку лежали кучки из торфяных брусков, и оттуда в кусты уходила дорога.
Шагах в десяти от дороги он залез под густой куст можжевельника и лег ничком на прохладную, росную землю. Когда залезал сюда, вспугнул голубенькую трясогузку, и теперь она, тревожно посвистывая, перелетала с места на место над его головой. Но, слава богу, вскоре умолкла и даже шмыгнула в кусты рядом. Пряно пахло можжевельником. Самарин стал засыпать...
Что за странная птица появилась? Такого птичьего голоса он никогда не слышал. Скрипит, вроде как коростель, но с каким-то присвистом и уж больно ритмично. Скрип слышался все ближе. Самарин осторожно поднял голову и обмер — по дороге пожилой мужчина толкал тачку. Скрипело с подсвистом железное колесо. Мужчина одет был не по-деревенски — двубортный серый пиджак, брюки заправлены в сапоги, а на голове берет, из-под которого клочьями торчали седые волосы. Он подкатил тачку к кучке торфа и начал укладывать в нее черные бруски. Нагрузив тачку с верхом, взялся за ручки и покатил ее назад, снова приближаясь к Самарину. Теперь он разглядел его лицо: загорелое, чисто выбритое, с аккуратно подстриженными белыми усами под массивным носом. Над устремленными вперед глазами нависали густые и тоже седые брови.
Решение возникло мгновенно, без обдумывания — Самарин поднялся и стал за кустом можжевельника, который был ему по грудь. Вытащил из кармана наган и сунул его за ремень.
Тачка теперь не скрипела. Колесо глубоко врезалось в мягкую землю, мужчина то и дело останавливался, оттягивал тачку назад и потом с разбегу, рывком проталкивал ее дальше.
Завяз мужчина со своей тачкой — ни назад, ни вперед. Опустил ручки, торфяные бруски посыпались на землю, но он их не подбирал, стоял, тяжело дыша.
Самарин вышел на дорогу:
— Помочь вам?
Мужчина вздрогнул и сделал шаг назад.
— Не бойтесь. Вижу, как вы мучаетесь в одиночку...