— На тебе, бугай, пахать и пахать, — смеялась девушка. — Где твой интеллект? Я не вижу.
— По-твоему, я дурак? — швырнул брус на землю Плахов.
— Дуралей-бугалей! — хохотала Аля, убегая от любимого. — Сколько будет дважды два?
— Стой! — резкое движение в ее сторону. — Будет пять! И ты, милая, это подтвердишь?
— Не-а! — Аля кружила вокруг машины.
— Так, да? — Открыв багажник, вытащил оттуда набор ножей-финок. Сталь опасно блеснула на солнце.
— Хочешь зарезать, как поросенка! — смеялась девушка. — Хрю-хрю-хрю!
— Ну-ка, Пятачок, подопри спинкой и попкой сарай! Трусишь?
— Ха! — и мужественно, гордо прошествовала к бревенчатой стене. — Ну? — Повернулась храбрым юным лицом к Алексею. — Режь своего любимого Пятачка!
— Стой, как памятник!
— Позор живодеру! Позор…
И не успела докричать. Сталь блеснула на солнце. И три острых жала вонзились в бревна, захватывая голову девушки в смертельный капкан: два ножа у горла, слева и справа, один — над самой макушкой. Аля на мгновение превратилась в памятник. Потом услышала шаги, дыхание и голос:
— Ну, сколько будет дважды два?
— Пппять, кажется? — Открыла глаза. — Я еще живая?
— Да, кажется, — вырывая из бревен ножи, подтвердил Алексей.
— Боже мой! А если бы у тебя, живодер, рука дрогнула?
— Я не ошибаюсь. В подобных случаях.
— Ошибаются все…
— …кроме меня.
— Ах ты, убийца! — замахнулась на него Аля.
Алексей, перехватив девичью руку, взвалил девушку на себя и закружил ее, визжащую поросенком.
На все это опасно-веселое безобразие глазел дедуля в замызганной телогрейке и кирзовых сапогах, задержавшийся у калитки. Плахов его заметил, опустил девушку на землю. Алю качало, как цветок во время шторма.
— Лексашка? Што ли? — спросил дедуля. — Давненько ты к нам… Загорожанили вовсю?… Што ли?
— Дед Григорий, здравствуй. — Алексей пожал руку старику. — Аля, это дед Григорий… Он меня еще крапивой…
— Было дело. Было, — согласился дедуля. — Для пользы ж дела и тела! Во! Какой гвардеец!
— А вы тут как? — поинтересовался Плахов.
— Как все… Хлебушек возют в неделю… нам и хватит…
— Да, нежирно…
— А когда оно жирно-то было, сына? — спросил дед Григорий. — Вы-то в городе жируете?
— Ооо, отец, это долгий разговор… Сядем на крылечке… Аленька, угощай гостя дорогого…
— Гость недорогой, дочка. — и дороже злата.
— Пепси-колу? — спросила Аля и ушла в избу.
— Это че рекрамируют по телевизору, што ли?…
Може, че позадористее?
— Эээ, нет, в таком раю, — вздохнул полной грудью Плахов.
— Чегось вы, городские, в этот рай не очень-то?…
— Грехи не пускают.
— Этттно понятно: туалета на кухне, теревизор, лифты до неба, девули-красули за долляры, е'!..