Я хочу попросить его сказать Телли, что буду рад увидеть ее снова, но не успеваю и проваливаюсь в сон.
С момента нашего несостоявшегося расстрела прошла неделя, целых семь дней. Я их почти не помню, потому что все эти дни спал или находился в беспамятстве. А старик с заплетенной в косы бородой тем временем боролся за мою жизнь. Боролся и вроде как победил.
Старика зовут Риши. Нефедов сказал мне, что это переводится как «мудрец». Риши — не имя, а прозвище. Свои настоящие имена маханды никогда не произносят, чтобы не навлечь на себя гнев духов.
Я уже два раза выходил из дома Риши, опираясь на плечо Телли. Маханды всякий раз встречали меня громкими криками, выражая свою радость по поводу выздоровления такого уважаемого человека, как Пилилак.
Пилилак — это я. Великий чародей и пророк, облаченный в белые одеяния. Я всякий раз являюсь с гор в сопровождении безволосого слуги, когда для народа махандов наступает час испытаний. Последний раз я спас племя, указав ему дорогу в укромную горную долину у горы Буй-сар. Это было почти сто пятьдесят лет назад…
Легенду о пророке Пилилаке и лысом слуге мне пересказал Нефедов. Я долго смеялся — надо же, оказывается, нам спас жизнь обыкновенный медицинский халат! Но потом мне стало не до смеха. Это пока маханды лечат меня и оказывают всяческие почести. А потом от пророка Пилилака потребуют чуда. Что тогда делать?
— Не переживай раньше времени, — успокаивает меня профессор. — Вот оклемаешься окончательно — и будем рвать когти. Хотя, конечно, эти маханды — настоящее чудо. Открытие века, без дураков. Будь моя воля, я бы тут остался на год. Это же невероятно: неизвестный науке этнос, и не в джунглях Калимантана или Амазонии, а буквально под боком! Язык, мифология, обычаи, быт — у них до сих пор в ходу аутентичные вещи шестнадцатого века!
Мне тоже не хочется уходить от махандов. И причина тому, конечно же, вовсе не этнография. Причина носит шапочку, расшитую лазуритом и бирюзой и зовут ее Телли.
…Мы встречаемся почти каждый день — то на улице между домами, то на площади у источника, то в доме ее отца, невысокого, очень подвижного мужчины, князя Атхи. Встречаемся, обмениваемся взглядами, улыбаемся — и все. Почему? О, тому есть масса причин!
Во-первых, она — дочь князя, а я — пророк. Мое дело — сидеть в душных помещениях со старейшинами племени и через переводчика Нефедова вести бесконечные разговоры о прошлом и будущем, изрекая время от времени мудрые мысли. Эти самые мудрые мысли я беззастенчиво черпаю из коллективной памяти русского народа, где они хранятся века в виде поговорок. На махандов поговорки производят неизгладимое впечатление. «У семи нянек дитя без глаза», в вольном переводе Нефедова прозвучавшее как «Каждый должен заниматься своим делом и тогда в селении не будет одноглазых детей», стало фразой недели. Вождь даже велел высечь эти слова пророка Пилилака на стене Пещеры предков.