музыку. Она создавала свою импровизацию прочитанного или того, что сочла нужным запомнить, безжалостно отсекая мелодические излишества, настойчиво кружа в поисках утраченной темы, нащупывая смысловое ядро произведения, при минимальных гармонических средствах.
Бывало даже, что она уходила в длинные восточные вариации, на первый взгляд далекие от первозданной темы, а на самом деле позволявшие вернуться к ней; в таких случаях она снимала руки с клавиатуры, резко вскакивала и, нахмурившись, продолжала тему в тишине, а то и вовсе покидала комнату, выходила в сад и шагала, шагала взад-вперед или взбиралась вверх по скалам. Она была гениальна.
Подлинно творческая личность – но особого склада, с индейским менталитетом.
Иногда она приходила в холл отеля, например в один из салонов гостиницы «Мавры» или в какой-нибудь неаполитанский бар, все равно куда, лишь бы там царила тишина.
Выбирала самое удобное кресло в самом дальнем углу, но садилась лицом к двери, чтобы видеть неожиданно входящих клиентов, следить, как они заполняют пространство между собой и ею.
Именно там она тасовала звучавшие в ней музыкальные идеи – оценивала их, решала, какие из этих идей заслуживают внимания, а какие – забвения. В тишине она перебирала мелодические варианты перед тем, как полюбить их, записать или отвергнуть.
* * *
Это была сложная натура.
Для Магдалены – всемогущая колдунья, повелительница гроз.
В глазах Леонарда – артистка, глубоко сосредоточенная на музыке, почти безразличная к окружающим, с сильным характером, одиночка, дикарка или, по крайней мере, не совсем одомашненное существо.
В глазах Джулии – большое теплое тело, молчаливое, чувственное, внушающее доверие и целиком составленное из костей, впадин, углублений.
В глазах Жоржа – маленькая гордая девочка, временами недобрая, всегда настороженная, приходящая в экстаз от любого пустяка, хрупкая, беспокойная, загадочная.
А в моих глазах – гениальный музыкант. Я очень редко слышал ее игру. И старался сделать все возможное, чтобы подвигнуть ее на это.
* * *
Бывает, что у человека внутри – даже если он не композитор – внезапно начинают звучать никогда не слышанные мелодии. Нужно тотчас записать их. Потом можно работать или не работать над ними. Эти призывы не обращены ни к кому конкретно – и уж никак не к тем, кого зовут (ибо нужно признать, что все, к кому они могли бы взывать, если бы стремились к этому, уже мертвы).
Ян Дусик, сбежавший с Софией Корри в Гамбург.[14]
Анна Хидден, сбежавшая с Магдаленой Паулиной Радницки в Геркуланум.
* * *
На Рождество Анна подарила Лене собаку. Это был фокстерьер. Анна и Лена назвали его Матро. В Неаполь его не пускали. Он оставался на острове – стеречь море, или тропинку, или подступы к террасе.